Депортация корейцев с Дальнего Востока. «Я выжила только благодаря любви и заботе родителей…»

Сергей МУХАНОВ

Голодная Степь. «Строят насосную станцию», художник Владимир Петров

Жизнь преподносит сюрпризы. Рядом с нами живут скромные, почти незаметные люди. Мы не то что бы не ценим их общение – мы не всегда их даже замечаем. И только иногда спохватываемся, что наш сосед или соседка – свидетели уникальных событий, повидавшие такое, отчего леденеет сердце. Мы часто отмахиваемся от них – нас не впечатляет их доступность, сердечность, простота. Нам подсознательно нужны плакатные герои, и в этих поисках мы не замечаем так называемых маленьких людей, вынесших на своих плечах все тяготы нашей отнюдь не мирной жизни. Построивших и отстоявших страну. Или – не отстоявших, но это уже не по их – по нашей вине…
Не все знают, что первым репрессированным народом на территории СССР стали корейцы. Это произошло в печально известном 37-м...
В Духовщине, самом маленьком городе России, живёт скромная пенсионерка, ветеран труда, участница тех событий, пусть и в очень нежном возрасте: трёхмесячной малюткой её вывезли спецэшелоном, вместе с сотнями других людей, из Приморья в Узбекистан. Дальше расскажет сама Зинаида Юировна АНАХОВИЧ:

- Нас с семьёй везли в течение трёх месяцев с Дальнего Востока, привезли на станцию Голодная Степь в Узбекистане. Нас высадили, действительно, в абсолютно голой степи. Моя семья – родители и четверо детей – была выселена из Приморского края, село Заречье Михайловского района, это пограничный район. Что инкриминировали? Враг народа, предатель родины – по национальному признаку. В Приморском крае жило много переселенцев из Кореи, перебравшихся туда после заключения корейско-японского договора 1876 года и русско-японской войны 1905 года. Я из семьи переселенцев. В Россию переехали мои родители, потом уже родилась я – в Советском Союзе. Моя девичья фамилия Хегай.

Доехали – четверо детей и родители. Мы были единственной семьёй в этом эшелоне, которая полностью сохранилась, перенесла дорогу. Родители рассказывали, что все семьи теряли своих детей, а то и двух-трёх. У нас, корейцев, тогда все семьи были многодетными… В пути была диверсия, крушение – уничтожали нас, корейцев, как могли. Специально. На каждом полустанке кого-то хоронили – родителей, детей, стариков. Люди умирали. История это тяжёлая, тёмная и очень грустная (вздыхает).

Нас привезли в степь и по сути бросили. Я – майская, мне было 3,5 месяца, когда нас посадили в поезд в сентябре, в декабре привезли. Самому старшему ребёнку – семь лет. Зима… Жили в землянке, потом переселились на скотный двор.

- Что нужно было делать, чтобы выжить после депортации?

- Траву ели. Лебеду ели, одуванчик, дикий лук. Родители ходили далеко – за 50 и больше километров, искали траву. Государство нам в качестве пайка давало муку – пекли лепёшки… Без травы не выжили бы. С нового года стали организовывать колхоз. Ведь корейцы всегда занимались земледелием… В том году зима была короткая, весна – ранняя, и вот под снегом искали одуванчики, шпинат… Мы жили в 350 км от Ташкента. Местность так и называлась – Голодная степь, а сейчас её в Узбекистане зовут Цветущий край. Нам запрещено было уходить от поселения дальше 35 км. И вот взрослые ночами, чтобы их никто не видел, шли искать траву за пределы этой зоны – очень страшно было. Я чудом выжила, я считаю. Мы, дети, спаслись только благодаря любви и заботе наших родителей!..

- Ваши первые впечатления от встречи с властью?

- Вы знаете, я до сих пор не могу видеть звёздочку доброжелательно.

Мне было 6 лет, шёл 43-й год. Я помню, что в кишлак приходил сотрудник НКВД. Я маленькая была, видела только звёздочку на его шапке. Он ружьём стучит в нашу дверь – выходите на работу, хлопковые поля обрабатывать! Дверь из камыша, она мягкая, даже стука не раздаётся. В войну нам сказали, что нужно одевать, обувать и перевязывать солдат – нужно выращивать хлопок.

- Что изменилось в жизни депортированных корейцев с началом Великой Отечественной?

- Для выращивания хлопка была нужна вода – корейцев организовали строить оросительные каналы. Воду брали из Аральского моря, из-за этих каналов оно так быстро и высохло. Ширина каждого канала – 10 метров, глубина – 6. Мы, дети, в них купались, многие тонули… Корейцы построили эти каналы. Свои национальные кадры местные жители держали при себе, и они на полях не работали в те годы. Узбеки только на базаре сидели. Корейцы рис выращивали, хлопок выращивали… Я с шести лет работала на хлопке. Нас, детей, заставили быть водовозами. Взрослые работают с кетменём (тяпкой) в руках, а мы вёдра носили на жердях с сестрой – из арыка на поле. Падаем, пока несём, проливаем, возвращаемся назад за водой – опять несём…

- Мужчин не хватало?

- Молодых мужчин собирали в трудовую армию. В действующую армию как врагов народа корейцев не брали, но многие корейцы воевали – выдавали себя за представителей других народов, говорили в военкомате, что они из Узбекистана, Казахстана, Туркменистана, Таджикистана…

- Получается, при всём притеснении и неуважении со стороны властей готовы были защищать страну?

(моя собеседница всплёскивает руками) - А как же!.. Конечно! Я работала шестилетней девочкой – нам сказали, что солдат нужно одевать, в России холодно, они мёрзнут в снегу!.. Мы сугробы-то только в кино видели, в хронике. Какой у нас там был снег, выпал – растаял… Мы пытались защитить нашу Родину – ногтями цеплялись, грызли эту землю… Дети работали на хлопковых полях – без воды, в 40-45 градусов, падали, умирали…

- Поступали ли к вам впоследствии в Голодную Степь другие репрессированные?

- В 42-м году, помню, привезли турок и чеченцев. Помню, они между собой подрались. Мне было 4,5 года – видела голову отрезанную, валяющуюся, – страх божий! Потом долго не могла в себя прийти… Потом привезли немцев, потом – крымских татар. С Северного Кавказа было много национальностей – например, уйгуры…

- Ходили ли вы в школу?

- Да, школа была, корейская. Мы учились на родном языке. В школу идём, сразу задание получаем – приходим домой, перекусили – пошли в поле работать. С первого класса работали. С Дальнего Востока приехали грамотные люди, они могли преподавать, но их же забрали потом в трудовые армии… Мы самообразованием занимались!.. Русскую учительницу мы впервые увидели в 49 году – она одна приехала, с голубыми глазами, все остальные – корейцы. Учителя у нас в большинстве были вчерашние школьники, которые окончили 10 классов. Там, в колхозе, невозможно было жить грамотным людям – что их ожидает в таком окружении?!

- Когда появились на руках какие-то документы?

- До 1956 года нам нельзя было покидать зону в 35 км вокруг поселения. До 1958 года не давали паспорта. Потом на волне хрущёвской оттепели стали выдавать временные – трёхмесячные, шестимесячные паспорта … Мы, корейцы, не могли никуда выезжать – нам не разрешали. Мы – враги народа, и – всё! Мой старший брат «зайцем» поехал в Ташкент, сдал на пятёрки экзамены в авиационное училище, а в списках зачисленных его нет. Он спрашивает: почему? А ему говорят: нам нужны свои кадры, а ты – враг народа! Это был 1947 год.

- Как ему удалось так хорошо сдать экзамены?

- Никого не хочу обидеть, но мы, корейцы, люди неглупые и трудолюбивые. Семилетку он окончил у нас в колхозе, потом поехал в русскую деревню, – мы тогда так говорили, – там была десятилетка. Поехал поступать с аттестатом зрелости, со свидетельством о рождении – паспортов у нас не было… Он впоследствии закончил Московский лесотехнический институт, в Мытищах – приехал в Москву «зайцем», ехал из Узбекистана в Россию на крыше вагона, и только за Самарой (Куйбышевым) перебрался в общий вагон. После войны нужны кадры были, и он поступил.

- Как вы выбрались?

- В послевоенные годы колхоз стал расти, понадобилась почтовая связь. Меня назначили начальником отделения связи, 21 год мне был. Раз я стала материально ответственным лицом, я начала просить документы. Районное начальство дало мне разрешение на учёбу. Я поехала и поступила, но, к сожалению, не туда, куда мне было нужно. Трёхмесячный паспорт мне оформляли очень долго, и я не успела подать документы в институт технической связи в Куйбышеве, и вроде бы неплохо подготовилась, но – не получилось. И поступила в педучилище, на дошкольную работу – город Вольск в Саратовской области. Приехала – а мне там: «Ты – враг народа, шпионка!» Это 58-й год. «Вы, корейцы – предатели!», и всё. Я даже не выходила в город – доставалось. Хорошо, у нас директриса в педучилище была женщина мудрая, много перенёсшая, она меня приметила – сказала: «Находись у меня в училище в канцелярии». Я там в канцелярии у неё целый месяц жила, до начала учебного года. По улице невозможно ходить было: у меня как у кореянки волосы длинные были – дёргали, унижали, оскорбляли, как хотели! Ой!.. «Враг народа, шпионка!..» И не пожалуешься никому. Дали общежитие – поселили меня с детдомовскими. Они – тоже как большая семья, и я себя с ними чувствовала более-менее спокойно.

- Был ли кто-то ещё в вашем окружении, кто относился к репрессированным с сочувствием?

- Были, конечно! Большей частью. Тогда было много людей порядочных. Нас жалели, нас уважали. Потому что корейцы – очень трудолюбивые, очень послушные, доброжелательные, неприхотливые, умные, не сочтите за нескромность. Нас ценили. Иначе мы бы не выжили…

- Вы были пионеркой?

- Была. И галстук носила.

- В комсомол звали?

- Не то что звали – заставили! И в партию приглашали, потом. Трудились-то на благо… Я отказалась.

- Когда к вам изменилось отношение в обществе? Когда вас перестали дразнить шпионкой?

- Это где-то в начале шестидесятых…. После XXII съезда партии.

- Как в дальнейшем сложилась ваша жизнь?

- Я отучилась в педучилище, меня направили в Новосибирск. Я поняла для себя, что мне нужно учиться дальше. Поступила в Кемерове на заочное обучение на педагогическое отделение. Мне пришлось дополнительно заниматься – я же очень плохо разговаривала по-русски. Поэтому каждую неделю я сидела в библиотеке субботу и воскресенье – читала, читала, читала… Работала по профессии – воспитателем детского сада. Из хлопкоуборочной труженицы и начальника отделения связи – в воспитатели детского сада (улыбается). Потом – заведующая деткомбинатом. Потом, набрав опыта, работала преподавателем педучилища, сама готовила воспитателей детских садов. Преподавала педагогику, психологию, дошкольное образование.

- Как вы оказались на Смоленщине?

- Я работала в Новосибирске, потом уехала на Дальний Восток, вышла замуж, оттуда – в Кустанай, потом – в Чимкент, это южный Казахстан, а потом я перебралась сюда, к дочке, на Смоленщину, в годы развала – в девяностые (улыбается). Мой муж – белорус, семья у нас интернациональная. Я отработала в общей сложности 41 год, сейчас давно на пенсии. Принимаю активное участие в жизни первичной организации инвалидов-жертв политических репрессий. Наш председатель правления, вы знаете, Турченкова Лилия Альфредовна.

- Когда вы были реабилитированы?

- Только в 1997 году, через суд. Пришлось обращаться в прокуратуру, в посольство, искать свидетелей… Было целое судебное производство! Реабилитацию получили только те, кто смог добиться, настоять – в индивидуальном порядке, а ведь выселяли в массовом… Знаете, у меня отчество в паспорте появилось только в 34 года – муж настоял, а так были документы без отчества…

- Когда советский режим, причинивший вашей семье столько боли, рухнул, в 1991 году – что вы чувствовали?

- Ох… Боль! Нас разъединили! Сестра моя сразу оказалась за границей, и многие мои друзья, с которыми я училась – тоже.

Помимо привезённых четырёх детей, в Узбекистане в этой корейской семье родилось ещё шестеро (!) детей. Можно только догадываться, какую многотрудную жизнь прожили родители, вырастившие десятерых без бабушек и дедушек. Отец ушёл из жизни в 59, мать – в 65 лет. Сейчас, увы, уже Зинаида – самая старшая в семье…

Младшая сестра, Галина, родившаяся уже в Голодной Степи, в 20 лет уехала в Казахстан и живёт там по сей день. В прошлом году она навещала старшую сестру в конце октября. В День памяти жертв политических репрессий женщины приехали почтить память безвинно наказанных и замученных в мемориал «Катынь». Зинаида Юировна так поясняет свою поездку:

- Я не первый раз приезжаю в Катынь на день памяти жертв политических репрессий, почему-то тянет… Вспоминаю моих близких, знакомых – они погибли, а здесь мемориал… Другого места поминовения у нас нет, и в этот день можно прийти только сюда.

Сёстры могут судить о том, как относятся к представителям репрессированных народов в разных странах СНГ:

- В Узбекистане тяжело с взаимопониманием, там национальная рознь. В СНГ многие пострадавшие корейцы реабилитированы, в Узбекистане – ещё нет. У меня там один брат, 46-го года рождения, не реабилитирован до сих пор: «Россия тебя сюда отправила – иди туда и реабилитируйся!»

Сестра Галина живёт в Алма-Ате. Зинаида Юировна знает из первых рук, что в Казахстане государство заботливее к репрессированным. Им предоставляются существенные льготы – 50%-ная скидка при проезде на общественном транспорте, 50%-ная скидка при покупке лекарств, полагается доплата к пенсии. Кроме того, в Казахстане более сбалансированные межэтнические отношения, нет бытового деления людей по национальному признаку.

Зинаида Юировна только вздыхает. В России жертвы политических репрессий лишены такой поддержки, отношение к ним в обществе во многом настороженное – скажем, муниципальные власти в большинстве своём очень неохотно помогают деятельности общественной организации, объединяющих жертв сталинского режима. А ведь это уже очень немолодые люди, им важны не только внимание, но и уход…

Хочется поставить оптимистическую точку в этой истории, но её нет. Говорят, время лечит. Отчего же так долго болят в душе старые раны?!

Карта депортации народов

В качестве справки. Депортация корейцев в СССР

Депортация корейцев началась в сентябре 1937 года. На основании совместного постановления Совнаркома и ЦК ВКП(б) № 1428-326 «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края», подписанного Сталиным и Молотовым, 172 тысячи этнических корейцев были выселены из приграничных районов Дальнего Востока на новое место жительства, в Среднюю Азию. Это были некоторые районы Казахстана и Ташкентская область Узбекистана.

Депортация мотивировалась тем, что 7 июля 1937 года японские войска вторглись в Китай, а Корея была в то время частью Японской империи. Репрессиям подвергались также бывшее граждане про-японского государства Маньчжоу-Го и бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги (приказ НКВД от 20.09.1937 г. № 00593).

По сведениям и переписям населения за 1983 год, больше всего корейцев (350 тысяч человек) на территории СССР проживало в Узбекистане. Следует отметить, что после распада СССР в отличие от России и Казахстана в Узбекистане не было принято акта о насильно переселённых народах. Однако, часть корейцев, проживавших в Узбекистане, также как и представители других некоренных народов стали эмигрировать из Узбекистана в другие страны, в том числе и в Россию и Казахстан.

Депортация советских корейцев осенью 1937 года стала первой сталинской депортацией целого народа.«Википедия»

Ссылка: Депортация корейцев с Дальнего Востока. «Я выжила только благодаря любви и заботе родителей…» - Смоленская газета от 01 февраля 2011 №9 (737)