Эхо репрессий все еще не угасло

Сергей Глушков
1 сентября 2011

В годы застоя этот процесс приостановился, но в конце 1980-х годов вновь набрал силу. 

Однако и в наши дни в органы прокуратуры продолжают поступать заявления от граждан с просьбой о пересмотре уголовных дел не только времен Большого террора 1937 - 1938 годов, но и более ранних и более поздних лет. Так что в полной мере оценить масштаб пережитой нашим народом трагедии можно будет еще не скоро.

В прокуратуре Тверской области первичным рассмотрением такого рода заявлений занимается прокурор Павел Верещагин. По его словам, в год от граждан поступает примерно 50 – 60 обращений, касающихся политических репрессий. Заявления от тех, кто сам подвергался незаконным арестам, практически отсутствуют – это поколение уже ушло, а те, кто дожил до наших дней, давно воспользовались правами и льготами, предусмотренными Федеральным законом «О реабилитации жертв политических репрессий», принятым еще 20 лет назад – в октябре 1991 года. Теперь с просьбами о реабилитации обращаются в основном их дети. Это поколение в массе своей тоже перешагнуло порог 70-летия. На них не заводили уголовных дел, но, как «дети врагов народа», они испили горькую чашу сиротства и отверженности. Жестокая нужда, а нередко и элементарный голод были их уделом. По ныне действующему закону те, кто в несовершеннолетнем возрасте вследствие незаконных репрессий был лишен попечения хотя бы одного из своих родителей, признаются пострадавшими от репрессий и, как когда-то и их родители, получают справки о реабилитации и право на соответствующие льготы.

Может возникнуть вопрос: почему те, кто сейчас обращается в прокуратуру, не сделали этого раньше – ведь закон действует достаточно давно. Причины такой задержки могут быть разные. Не все наши граждане достаточно просвещены в отношении собственных прав – многие просто не предполагали, что государство по закону несет ответственность за их искалеченное детство. Кроме этого, хоть и в самой малой доле, но среди осужденных по печально знаменитой 58-й статье были и те, кто по закону не подлежит реабилитации: лица, чья шпионская деятельность или открытое пособничество врагу во время войны были доказаны следствием и судом. Однако репрессиям подвергались и члены их семей, прежде всего жены, что ни в какие законные рамки уже не укладывалось. И всегда пострадавшими оказывались дети. Так что в тех редчайших случаях, когда подвергшийся репрессии отец не подлежит реабилитации, ей подлежит сосланная или отправленная в лагерь мать (был в Казахстане так называемый АЛЖИР – «Акмолинский лагерь жен изменников родины»). И уже по матери признаются пострадавшими от незаконных репрессий дети. Эта тонкость не всем была известна.

Надо заметить, что незаконными признаются не только репрессии в отношении оклеветанных или признавших свою несуществующую вину под пытками людей, но и наказание, несоразмеримое с поступком, который может заслуживать некоего морального осуждения, но не содержит признаков преступления против государства.

Так, по одному из уголовных дел осенью 1942 года в Калинине был осужден на 10 лет лишения свободы железнодорожный служащий, «преступление» которого состояло в том, что он «восхвалял обмундирование немецких солдат» и хранил у себя немецкие листовки. Этот человек, кстати говоря, был реабилитирован еще двадцать лет назад, но его сын, которому в этом году исполняется 80 лет, только теперь обратился с просьбой о признании его пострадавшим. Видимо, стыд за ничтожную «вину» своего отца мешал ему обратиться с такой просьбой раньше.

Надо заметить, что репрессии военных и послевоенных лет в отличие, скажем, от времен Большого террора в значительной мере остаются белым пятном в истории политических репрессий. В нашем историческом сознании достаточно живо представление о том, что в эту жестокую пору репрессии были в какой-то мере оправданы. Это касается и деятельности армейских трибуналов, выносивших предельно жестокие и скорые приговоры в отношении отступавших солдат, и дел в отношении побывавших в фашистском плену. Среди обращающихся за реабилитацией есть дети и таких солдат. По словам прокурора Верещагина, случаев отказа в реабилитации по делам военных лет на его памяти не было. То есть эти репрессии также признаются незаконными.

Случаются ли все-таки отказы в реабилитации? В отношении детей репрессированных такие случаи бывают, но они связаны исключительно с фактами, скажем так, биографического характера. Например, человек родился после того, как его отец или мать уже отбыли наказание за несуществующую вину. То есть он лично если и пострадал, то только морально. Таких случаев очень мало – «детские» сроки, оставляющие шанс на выживание и дальнейшее деторождение, давались только в 20-е и в начале 30-х годов.

Таким образом, процесс восстановления справедливости – и чисто юридической, и исторической – продолжается. Для нашей области, по которой жестокий ХХ век прошелся всей своей тяжестью, этот процесс сохраняет всю свою актуальность.

Ссылка: Эхо репрессий все еще не угасло - Тверская жизнь