Антон Захаров
Опубликовано на сайте АЛТАЙПРЕСС.ru 12 апреля 2013 года
 |
| На втором этаже над крыльцом - окна кабинета начальника лагеря Низюлько. Фото: Топчихинский районный краеведческий музей. |
Сергей Поздин,
директор Топчихинского районного краеведческого музея:
Алтайлаг почти весь рассекретили, а Чистюньский, существовавший еще с ежовских времен, нет! Почему? А потому что такая система, у нас же все в стране волнами, мы так привыкли, тем Россия и интересна. Вот пошла волна – был дан приказ рассекречивать, и уфсиновцы выделили людей и полностью практически раскрыли Алтайлаг. А работа по рассекречиванию очень тяжелая: каждую бумажку нужно прочитать, сделать заключение. Потом давление из Москвы вдруг ослабевает, и уфсиновцы говорят: "Да зачем нам это надо! Никто же не требует. Мы их лучше спалим". Ежегодно уничтожаются архивы, в том числе и чистюньские, буквально сжигаются. Руководитель архива УФСИН лет семь назад мне так и сказал: "Я бы с удовольствием рассекретил, но у меня ни людей, ни времени на это нет". Вот и получилось с Чистюнькой – близок локоток, да язык короток.
Совсем плохо
Чистюньский отдельный лагерный пункт (ОЛП) Сиблага, образованный в 1932 году, должен был стать крупнейшим поставщиком сельскохозяйственной продукции для государства. С этой целью ему было передано почти 30 тысяч гектаров земли, на которой были размещены лагерные отделения. По своему устройству они являлись как бы автономными лагерями. Изначально условия здесь были кошмарными.
– Чистюньский ОЛП был жутким местом, где расстреливали, где умирали от голода, несмотря на то что он был сельскохозяйственный. Люди жили в полуземлянках, врытых в землю бараках, полных клопов и вшей. Конечно, если мы возьмем Воркуту, Колыму или Вятские лагеря 30-х, то Чистюньский будет выглядеть чуть лучше. Но это то же самое, как обсуждать: где лучше было сидеть, в Освенциме или в Дахау? Только тот, кто в них побывал, может говорить: "Мне повезло, я сидел в лагере, где душегубок не было", – говорит Сергей Витальевич.
В Чистюньском ОЛП содержались заключенные со всего Союза, в основном бывшие кулаки и специалисты в области сельского хозяйства. Сидели по 58-й политической, по 38-й – как социально чуждые элементы. Также за срыв хлебозаготовок, по Указу Верховного Совета СССР "за колоски" и другим статьям и указам, связанным с проводившейся в стране коллективизацией.
– В Древней Греции при Архонте Драконте даже за воровство луковицы грозила смерть. И у нас было то же самое – за хищение килограмма пшеницы могли дать приличный срок, не меньше пяти лет при всех смягчающих, но обычно не менее десяти, – рассказывает Поздин. – После уборки урожая бывают потери, лежат колоски на поле, и колхозников сгоняли с сумками их собирать для сдачи государству. А они, чтобы прокормиться, потери эти забирали себе и потом дома на самодельных крупорушках молотили. Так вот это тоже считалось хищением колхозной собственности, за которое полагался срок. Поэтому люди, жизнью наученные, как правило, отправляли за колосками детей: если бригадир или участковый увидит ребенка, он его кнутом перепояшет, чтобы с поля согнать, и успокоится. А взрослому – арест и лагеря. В Хабазине мне показывали такую самодельную крупорушку и говорили, что за нее однажды посадили человека. Презумпции невиновности ведь не было: раз есть крупорушка, значит, есть что молотить, значит, воруете, потому что мы вам зерна не давали. Или готовитесь своровать. Поэтому вас в любом случае лучше сразу посадить, и делу конец.
Еще хуже
С 1932 по 1937 год большая часть заключенных в Чистюньском ОЛП была расконвоирована – из-за специализации лагеря им приходилось работать на полях. К тому же ощущалась нехватка специалистов, и многие должности занимали заключенные, в том числе политические.
Однако в июне 1937 года вышло распоряжение НКВД СССР о режиме содержания лиц, осужденных по 58-й статье, которое обязало администрацию лагерей ввести для всех политических усиленную охрану. А в июле выходит приказ "Об ускоренном делопроизводстве по политическим и связанным со шпионско-террористической деятельностью процессам".
И в Чистюньском ОЛП начались расстрелы.
8 сентября за антиколхозную агитацию среди заключенных и колхозников ближайших сел был расстрелян объездчик Иван Казаков. Начальник снабжения вещевого стола Петр Кушнер расстрелян за то, что он в присутствии заключенных позволил себе высказаться в защиту своего боевого командира Тухачевского.
23 сентября была расстреляна зубной врач (все эти должности заключенные занимали уже в лагере) Вера Мицкевич – за распространение провокационных слухов о политических лидерах Советского Союза. Ей также вменялось в вину то, что она называла заключенных "сударь" и "сударыня", демонстрируя дворянское происхождение, а также рассказала анекдот, порочащий вождя народов Сталина.
Без очной ставки, без допроса был расстрелян "социально чуждый элемент" Григорий Боряев за то, что сочинял стихи о Сталине. Двоих заключенных, которые показали на Боряева, также расстреляли, но уже за исполнение этих стихов перед заключенными.
Обвинения, как правило, строились только на свидетельских показаниях, зачастую весьма туманных. Так же было "раскрыто" несколько "террористических организаций".
– Каждому хотелось повесить себе орден под шумок. Представьте, я надзиратель в лагере, у меня кругом враги народа, и неужели мне среди них нельзя найти никого, чтобы объявить врагом еще раз? Если расправе над крестьянином нужно было придать хоть какой-то вид законности, то заключенного можно было просто вызвать, дать ему список фамилий и сказать: "Стукани, и мы подумаем, как тебя пораньше выпустить". Поэтому в лагерях террористы появлялись как грибы. Обвинения же уникальные были, невероятные! В Чистюньском ОЛП один из заключенных, финн Адам Лорви, обвинялся в создании группы из шести человек, которая работала на финскую контрразведку и, находясь в заключении, готовила подрыв на железнодорожном пути Барнаул – Новосибирск. На допросе Лорви не мог понять, в какой стороне Новосибирск. Его сюда привезли этапом из Ленинграда, он ничего не видел. В октябре 1938 года эту группу расстреляли.
Позже была "раскрыта" новая, более массовая шпионско-диверсионная группа, работавшая на германскую разведку, в которую якобы входили десять человек, в основном немцы. Обвинение было стандартным – передавали секретные сведения германской разведке и, будучи в заключении, готовили террористические акты против объектов народнохозяйственного назначения.
Большие перемены
В 1946 году учреждение было преобразовано в Чистюньский инвалидный (оздоровительный) лагерь, подчиненный непосредственно ГУЛАГу, или в Чистюньлаг. С появлением у лагеря статуса оздоровительного резко улучшились условия содержания заключенных. Именно в это время в Комендантске строится двухэтажное здание штаба.
– С точки зрения заключенных это был санаторий. Со всей системы ГУЛАГа сюда направлялись люди, которые выдохлись, для того чтобы подкормиться, поправить здоровье. Для Ежова и его сторонников, сам ли он так думал или выполнял указания, заключенные были действительно врагами народа. Если ты попадал в исправительный лагерь по политической, то главная задача лагеря – уничтожить тебя, а не исправить. Но во времена Берии ситуация изменилась. Я опять же не думаю, что это непосредственно от него зависело: без поддержки Сталина, без решения верхушки государства этого бы не произошло, но ГУЛАГ превращается скорее в хозяйственное учреждение. Заключенного начинают расценивать как дешевую и выгодную рабочую силу. Его берегут. И в Чистюньском лагере с приходом Берии практически не расстреливают. Если в 1937–1938 годах расстреляли несколько десятков человек, то после 1938 года и до самого закрытия я нашел только одного человека, которого расстреляли по политической статье. Схема изменилась, суд теперь приговаривал к 20 годам – и работай на здоровье, пока тебя не осудят повторно. При этом человеку надо давать передышку. Не отправишь же ты его в Сочи на курорт, поэтому создали Чистюньлаг с усиленным по лагерным меркам питанием. Свиньям на корм привозили горбушу, и бочки с ней стояли почти у каждого свинарника. Заключенным в принципе не возбранялось брать оттуда. Или режут скот на мясо, и обрезки разрешалось брать и самим готовить. Побыв здесь год-два, заключенный отправлялся на медкомиссию, которая выдавала заключение, что он вполне работоспособен, и затем опять куда-нибудь на крупную стройку. Так вот с точки зрения заключенных это был рай. А с моей точки зрения это дикий цинизм – курорт за колючей проволокой.
Бывший заключенный Иван Лябушев рассказывал Сергею Поздину, как в 1949 году его в числе самых ослабленных молодых заключенных одного из лагерей стали собирать в этап для отправки в Чистюньлаг: "Узнав, что я попал в этот этап, все заключенные завидовали мне и говорили, что я теперь спасен. Когда мы приехали на станцию Топчиха, то самостоятельно ходить могли уже с трудом. Нас на подводах увезли в Чистюньлаг. По прибытии в лагерь нас не водили на работы. Кормили сначала по чуть-чуть, потом усиленно, и через два месяца мы вышли на сельхозработы. Мне повезло, меня оставили механизатором в Чистюньлаге, а многих прибывших со мной отправили впоследствии в другие лагеря".
Жители окрестных населенных пунктов вспоминали, что уже заключенные Чистюньлага помогали продуктами голодным сельчанам. Заключенных обули в валенки, зимой работающие в поле получили трофейное японское обмундирование. Случалось, что некоторые не хотели по истечении срока покидать лагерь и оставались там вольнонаемными рабочими и служащими. Остались работать в лагере освободившиеся в 1946–1951 годах врач Н. А. Сучилина, агроном И. П. Спинко, экономист Г. В. Зиткевич и другие.
Последние годы
23 апреля 1951 года Чистюньлаг преобразуется в Чистюньское лагерное отделение (ЛО). Жизнь заключенных стала еще лучше, теперь они даже получали зарплату. Открылись специализированные ларьки, где заключенные могли приобрести товары первой необходимости. Среди заключенных в лагере стали складываться семьи, они находились в разных зонах, но администрация позволяла им общаться друг с другом. У нескольких семей в лагере родились первенцы.
27 марта 1953 года вышел указ об амнистии. Большинство заключенных Чистюньского ЛО попали под нее и до 27 апреля были освобождены. Немногих оставшихся политических отправили этапом в Мариинский лагерь или перевели в Барнаул.
Многие бывшие заключенные не хотели уезжать, оставаясь работать в создаваемом на лагерной базе совхозе. Ивана Лябушева на родине в Удмуртии, куда он отправился после освобождения, не брали на работу, показывали на него пальцем – "бывший зэк". Поэтому он вернулся в Топчихинский район. Бывшие бараки здесь разгораживали под общежития, заключенные создавали семьи с жительницами окрестных деревень.
Чистюньское ЛО, бывший Чистюньлаг, бывший Чистюньский ОЛП Сиблага прекратил свое существование.
Иван Лябушев, или дядя Ваня, как его называют, жив до сих пор и живет там же, где больше 60 лет назад отбывал заключение, – в поселке Ключи.
Справка
Чистюньский лагерь базировался в Топчихинском (до 1 января 1932 года он назывался Чистюньским) районе. Лагерные пункты находились на территории сел Кировский (центральный лагпункт – Комендантск), Ключи (третий и четвертый лагпункты), Топольный (шестое отделение), Садовый (пятое отделение). Все эти населенные пункты были образованы после расформирования лагеря в том числе его бывшими заключенными.
Артисты и легенды
В годы, когда Чистюньский лагерь стал уже оздоровительным, почти в каждом лагерном отделении были бригады артистов, они ставили спектакли, давали концерты.
– И бывшие заключенные, и бывшие надзиратели спорили до ожесточения о том, сидела ли в Чистюньлаге Лидия Русланова, – рассказывает Сергей Поздин. – Один говорит, что она у него на глазах в парнике рассаду пикировала, другой это отрицает. Я запрашивал в наш архив МВД – в картотеке Руслановой нет. Но в Сиблаге она точно была, это подтверждено. Русланова ведь провела большую часть заключения в Озерлаге, но двигаться туда надо, проходя как раз через Сиблаг, он был как бы пересыльным пунктом. Ее, знаменитую певицу, могли здесь тормознуть, такое часто практиковалось. Бывший начальник КВЧ Новоселов рассказывал мне, что когда им был необходим какой-то артист, они запрашивали его из Мариинска, писали заявки, и на лагпункт присылали баяниста, режиссера и так далее. И начальник лагеря Низюлько вполне мог потребовать Русланову, чтобы она пела здесь несколько месяцев.
В 1942 году хозяйство Чистюньского лагеря насчитывало: крупного рогатого скота – 1 716 голов, свиней – 2 344, лошадей – 466, птицы – 2 290, 25 семей пчел, два крупных плодово-ягодных сада. Имелось 37 комбайнов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий