12.04.2011
На Первом канале – показ фильма, посвященного Дню космонавтики и конкретно 50-летию первого полета человека в космос, «Королев». Снял этот фильм режиссер Юрий Кара.
В процессе работы Кара пользовался помощью и поддержкой дочери легендарного конструктора Натальи Сергеевны Королевой – женщины решительной, волевой, красивой, очень похожей на отца, но избравшей профессию матери – хирурга… С Натальей Сергеевной мы и решили пролистать страницы биографии ее отца, а также поговорить о фильме.
— Наталья Сергеевна, как вы относитесь к фильму «Королев»? Насколько картина правдива?
— Когда несколько лет назад шли премьерные показы картины в некоторых кинотеатрах – мы собирались всей родней и … ревели. Будто вся жизнь нашей семьи заново проживалась. Я довольна фильмом.
О моем отце снято немало: в легендарной ленте «Укрощение огня» Королева играл Кирилл Лавров. Играл хорошо и все же от того, что фильм был создан в советскую эпоху, в нем много было идеологии. Королев представал человеком Системы. А в картине Кары больше показано человеческих качеств Королева. Кроме того, здесь исследован самый драматический период жизни отца – тюремный… И конечно, я довольна актерскими работами. Сергей Астахов чем-то внешне напоминает моего отца, а Виктория Толстоганова – мою маму.
— Долгие годы об аресте вашего отца широкой публике не было известно. И вот теперь из фильма «Королев» зрители наконец узнают всю правду…
— А я и сама многого не знала, меня оберегали, не рассказывали всей правды. Лишь спустя годы мама (Ксения Винцентини. — Прим. ред.) и бабушка поведали мне страшную историю, а в 80-х я сама смогла прикоснуться к ней в архивах ФСБ, где хранилось уголовное дело Сергея Королева.
Оказывается, отца «готовили» к аресту целый год. Ему не давали допуск к секретной работе, его исключили из числа сочувствующих коммунистической партии, исключили из Осоавиахима, активистом которого он был с 20-х гг. После арестов соратников по НИИ-3 — Клейменова, Лангемака, Глушко — отец был уверен: такая же участь постигнет и его.
27 июня 1938 года… Этот день изменил жизнь всей нашей семьи. Мама возвращалась с работы, подойдя к дому, увидела двух мужчин, присматривающихся к прохожим, — и сразу все поняла. Бросилась домой. Отец ее обнял и сказал: «Ну это уже, видимо, за мной». Они завели патефон, несколько раз прослушали «Во поле березонька стояла» и «Метелица». Потом молча сидели в темноте, держа друг друга за руки, пока не раздался стук в дверь. Обыск, арест… Папу обвинили в том, что он был участником вредительской троцкистской организации, в том, что он сознательно затягивал лабораторные и конструкторские работы на оборонных объектах «с целью срыва их ввода на вооружение армии»...
Когда папу увели, мама позвонила свекрови: «Приезжайте, Сергея больше нет». Мария Николаевна решила, что он застрелился. Узнав правду, она с облегчением сказала: «Он арестован, но жив, значит, мы будем бороться».
— В фильме «Королев» Марию Николаевну играет Наталья Фатеева. Режиссер Юрий Кара лично рассказывал мне, что впечатленный подвигом вашей бабушки, он хотел назвать фильм «Сердце матери». А почему ваша мама не писала письма чиновникам, не обивала вместе со свекровью пороги кабинетов?
— На семейном совете было решено: ходить в Верховный суд, писать письма Сталину, Ежову будет Мария Николаевна, поскольку матерей не трогали, а вот жен арестовывали. Маме опасно было вмешиваться, имея меня – маленькую — на руках. Все боялись, что в случае ее ареста меня отправят в детдом. Вторая моя бабушка Софья Федоровна даже заранее заготовила документы на мое удочерение. А мама… она постоянно носила в портфеле две смены белья — на случай ареста. В коридоре же наготове стоял ее чемоданчик со всем необходимым для тюремной жизни.
Маме приходилось много работать, она экономила на еде, на поездках в трамвае, и все это ради того, чтобы иметь возможность передавать отцу в тюрьму два раза в месяц деньги.
Часами она стояла в очереди в Бутырской тюрьме, а у выхода неизменно дежурили мои бабушки и дедушки. Если мама, не дай Бог, не выйдет — надо было немедленно удочерять меня.
— Вам никогда не хотелось посмотреть в глаза людям, которые так мучали вашу семью, — следователям, доносчикам?
— Журналист Ярослав Голованов, написавший книгу о Королеве, рассказывал мне о своих поисках следователей Быкова и Шестакова, допрашивавших моего отца. Одного нашел, тот, естественно, сделал вид, что ни о каком Королеве никогда не слышал. Что касается «доносчиков», то это расхожее заблуждение. Я перелопатила архивы ФСБ, отксерокопировала много документов и должна сказать: никто не доносил на моего отца. Просто когда следственным органам понадобилось подкрепление в виде акта, характеризующего работу Королева и Глушко в НИИ-3, нашлись люди, которые его подписали. Инженеры Костиков, Душкин, Калянова и Дедов поставили свои подписи фактически под смертным приговором, ведь Глушко и Королев в этом акте обвинялись в сознательном вредительстве и преступном непрофессионализме.
Я не сужу их. Может, перед ними стояла дилемма — подписать или сесть в тюрьму? Но в формулировках-то они могли бы быть помягче! Я не представляю, чтобы им эту чушь могли диктовать — слишком уж много специфической терминологии было в документе. Следователи не имели такого образования, чтобы разобраться в деталях ракетостроения. Значит, инженеры выдумывали обвинения сами?
— Ваша семья простила виновников трагедии?
— Простить не простила, но ненависть не захватила нас… Впрочем, Костиков, который впоследствии стал директором института, остался для нас отрицательным персонажем. А вы знаете, он ведь не постеснялся прийти в наш дом после ареста отца и предложить моей маме обменяться с ним жилплощадью! Он хотел заполучить нашу, изолированную квартиру в обмен на свою коммуналку...
Выйдя из тюрьмы, отец не пытался никому мстить. Но и отношения к Костикову не скрывал. Когда в 1957 году готовилось новое издание Большой советской энциклопедии, папа и Глушко, бывшие в ту пору уже академиками, написали письмо в редакцию о том, чтобы имя Костикова не было помещено в книге. Они не стали скрывать, что Костиков причастен к арестам 30-х годов.
-Отец когда-нибудь рассказывал о том, что ему пришлось пережить в тюрьме, а затем в ссылке?
— Сразу после возвращения папа рассказал обо всем пережитом своим родителям и моей маме. И больше к этой теме никогда не возвращался — старался забыть, как страшный сон. Знаю, что позднее о каких-то фактах своей биографии он рассказал Чертоку и Патону. Я соединила все эти воспоминания. Картина получилась страшная. После вынесения приговора — десять лет заключения — папу отправили в Новочеркасскую тюрьму. Но бабушка Мария Николаевна не оставляла надежды и продолжала бороться за сына. Она дошла до легендарных летчиков, Героев Советского Союза Громова и Гризодубовой. Именно благодаря их ходатайству было принято решение о пересмотре дела Королева и возвращении его в Москву. Пока соответствующая бумага ходила по инстанциям, отца успели доставить на колымскую каторгу на золотодобывающий прииск Мальдак. На этом прииске он прошел все круги ада: голод, мороз, изнурительная работа, вши, совместное проживание с уголовниками, цинга… Когда отцу объявили, что его вызывают в Москву, он испытал потрясение: его не забыли! В сопровождении конвоира его повезли в Магадан. Отец буквально умирал от голода – и вдруг на очередной кратковременной остановке у колодца увидел буханку хлеба. Наверное, ее оставили добрые люди — в надежде, что кому-то этот хлеб не даст умереть. Этот эпизод Юрий Кара включил в свой фильм, и я всегда плачу в этом месте.
— Юрий Кара- режиссер –мистик. Он считает, что и в биографии Королева было много причудливых роковых совпадений…
.- А он прав. Из Магадана отца должны были этапировать во Владивосток на пароходе «Индигирка», но этап уже был сформирован, и пароход ушел без отца. Он очень горевал — надо было ждать следующей навигации. Но оказалось, что эта задержка спасла отцу жизнь. «Индигирку», на борту которой находились 1173 человека, бросило на скалы, почти все заключенные погибли…
Отец оказался в Москве в феврале 1940 года, в сентябре его перевели в спецтюрьму ЦКБ-29 НКВД, где он начал работать в так называемой туполевской шараге над проектом реактивной установки. Профессиональная среда, нормальная еда — все это не могло сравниться с ужасом магаданской ссылки. И все-таки это была тюрьма!
— Вы навещали отца?
— Да, для поднятия духа специалистам позволялось видеться с родственниками. Свидания проходили в Бутырской тюрьме. Помню, как мы сидели и ждали папу, как входил надсмотрщик, который вводил отца. Папа садился по другую сторону стола. Иногда охранники разрешали отцу сажать меня на колени, он приносил мне то яблоко, то конфету, то печенье. У меня не было ни малейшего ощущения, что папа арестован — в 5 лет какие ощущения? Мне говорили, что папа летчик, он только что прилетел с очередного задания. А я все не могла понять, как же его самолет садится на маленьком дворе тюрьмы? Однажды не выдержала и спросила, а охранник вздохнул в ответ: девочка, сесть-то сюда легко — вылететь отсюда невозможно. Лишь в 1944-м после успешных испытаний реактивной установки на самолете Пе-2 и в результате личного обращения Берии к Сталину отца и его соратников досрочно освободили.
— Наверное, после возвращения Королев полностью отдался семейному счастью?
— Отец еще долго продолжал думать, что он — «всегда вероятный кандидат» в тюрьму, и даже писал маме: «Не знаю, сможем ли мы жить вместе, ведь я не хочу ничем отягощать ни твою, ни Наташкину судьбу». После войны папу отправили в Германию — изучать трофейную технику, вот там-то мы и жили 4 месяца, как нормальная семья. Впрочем, маме, истосковавшейся по заботе и теплу, все равно не хватало внимания. Папа очень много работал, а по возвращении в Москву вообще стал постоянно пропадать на работе, лишь периодически приезжал. Потом и вовсе переехал в Калининград (город Московской области, ныне Королев. — Прим. ред.) — поближе к месту работы. Предложил переехать и маме со мной. Но… переезд означал для мамы неминуемый уход с любимой работы: в Боткинской больнице она трудилась уже 15 лет, считалась блестящим хирургом. В одночасье бросить все? В общем, переехать в Калининград она не рискнула. Вскоре папа предложил развод.
— Наталья Сергеевна, а вам не обидно, что первая часть жизни Королева, где были беды, тюрьма, война, разделила с ним ваша мама, а вторую часть, в которой появились слава, деньги, авторитет, — другая женщина?
— Конечно, обидно! И мама, и папа были одинаково сильными личностями, которые зачастую предпочитали семье работу. Наверное, отцу нужна была женщина, у которой не было бы карьеры, которая ждала бы его беспрерывно. Вот такую он и нашел и заявил, что уходит к ней. Это был шок для всех. Особенно для бабушки, папиной мамы. Мария Николаевна любила мою маму, как родную дочь, — знала ее с 15-летнего возраста. Все трудности они прошли вместе, Мария Николаевна впоследствии и умерла-то на руках у моей мамы. Когда встал вопрос о разводе, бабушка пыталась повлиять на сына. Но если мужчина решил уйти из семьи — его не остановишь.
Мама страшно переживала. Она написала письмо Марии Николаевне, это был крик души: «Я ненавижу его за всю свою разбитую им жизнь, за ложь, за его любовь, подчинение и привязанность к другой, более молодой женщине, но… Я люблю его еще по-прежнему...» Вскоре после развода мы с мамой уехали в Одессу. В этом городе начиналась ее любовь к отцу, она показывала мне места, где они с папой впервые поцеловались, библиотеку, в которой вместе занимались… Маме была необходима эта поездка — так она хоронила свою любовь.
— Сергей Павлович обрел счастье в новом браке?
— Наверное, ведь прожили они с Ниной Ивановной без малого 19 лет. Нина Ивановна в молодости была привлекательной, с очень хорошей фигурой. Спортивная, играла в теннис… Она была значительно моложе моей мамы. В свои 27 уже дважды побывала замужем. Несомненно, она знала, как увлечь мужчину. Журналисту Голованову, который записал с ней интервью, она рассказала, как в первую же встречу с Королевым осталась с ним на ночь и… на всю последующую жизнь. Папа писал ей хорошие письма, и наверняка у него были к ней чувства. Хотя двоюродный брат отца, с которым он откровенничал, однажды сказал, что Королев больше всех женщин все-таки любил мою маму.
— Вы-то сами как пережили развод родителей?
— Очень тяжело. Я почувствовала, что меня предали. Еще мне было ужасно больно за маму. Она — такая красивая, умная, обаятельная — много раз могла бы выйти замуж во время ареста отца. Но цельная, чистая и честная, она хранила ему верность. И променять ее на кого-то?! Я возненавидела мужчин. До такой степени, что поклялась никогда не выходить замуж.
— Как же восприняли новое замужество мамы?
— Ужасно! Я долго протестовала, сломили мою волю обе бабушки, которые мне заявили: тебе только 17, и ты свою клятву еще успеешь нарушить, а твоей маме 45, из-за твоего эгоизма она может остаться одна. В довершение всего мамин избранник стал писать мне длинные письма, в которых доказывал свои чувства к моей маме. Я сдалась, мама вышла замуж. Ее муж — Евгений Сергеевич Щетинков — был лучшим другом моего отца, соратником по работе. Он долгие годы тайно и безнадежно был влюблен в мою маму, поэтому и не устраивал свою личную жизнь. Он был очень хорошим человеком, умным, аналитически мыслящим. Мы дружно жили под одной крышей.
Любила ли его мама? Может, и полюбила потом, в процессе совместной жизни. На нее сильное впечатление произвел один эпизод: когда в 40-м году следственным органам понадобился новый акт, характеризующий работу Королева, Щетинков приписал на документе свое «Особое мнение», в котором указал, что «неполадки, имевшие место в работе Королева, нельзя считать умышленными». Уж, казалось бы, Евгений Сергеевич больше всех был заинтересован, чтобы Королев сгинул бы в тюрьме, освободил бы ему путь к сердцу мамы. А поступил по совести. Более того, перед бракосочетанием Евгений Сергеевич даже съездил к моему отцу — поставить его в известность. Папа отнесся к замужеству мамы с пониманием.
— Отец изменился с приходом успеха, славы, денег?
— Нет, он не изменился. Разве только… он уже ничего не боялся в жизни. Разговаривал с высокими начальниками тоном, не терпящим возражений. Если ему было что-то надо, он просто снимал трубку и говорил с министрами, с Хрущевым. Если ему нужно было получить какую-то деталь — ее изготавливали и спецсамолетом доставляли в течение считанных часов. Отца ничто не могло остановить, никто не мог на него надавить, приказать сдать в сроки что-то, что, по его мнению, было еще не готово. Его авторитет уже в ту пору был непререкаем. Но ведь и дела говорили за него. Королеву слепо верили. А связи, могущество… Все это лично для себя он не использовал. Зато другим помогал охотно — раз в неделю принимал по личным вопросам по 25 — 30 сотрудников своего КБ. Он устраивал людей в больницы, доставал лекарства, помогал с жильем… Его любили и сотрудники, и жители города, который по праву носит его имя.
— Среди космонавтов ходит байка о том, что, когда Королев умер, Гагарин, заполучил его прах, спрятал у себя в сейфе и пообещал похоронить его на Луне.
— Я слышала эту историю, но не верю в нее. Никакого «лунного» завещания отец не оставлял. Может, это была идея самого Гагарина? Мог ли — гипотетически — Юрий Алексеевич заполучить прах? Наверное, Гагаринмог все.
-Правда, что Гагарин ходил у Королева в любимчиках, а Терешкову Сергей Павлович, наоборот, недолюбливал?
— У папы были прекрасные отношения со всем отрядом космонавтов. А Гагарина он выделял прежде всего потому, что тот был первым.
— Если бы Королев не умер так рано, какие бы еще открытия подарил своей стране?
— Отец мечтал о полетах на Луну, на Марс, на Венеру. Были разработаны конкретные программы. Я читала от руки написанные 16 листов — в 1962 году папа писал про оранжереи в космосе, про разведение животных, про орбитальные станции… Он многое предвосхищал.
— Вы часто смотрите на звезды?
— Бывает. И знаете, о чем думаю? О том времени, когда, как мечтал мой отец, «в космос можно будет летать по профсоюзным путевкам».
Беседовала Илона Егиазарова
Ссылка: Интервью с дочерью Сергея Королева - Вокруг ТВ
На Первом канале – показ фильма, посвященного Дню космонавтики и конкретно 50-летию первого полета человека в космос, «Королев». Снял этот фильм режиссер Юрий Кара.
В процессе работы Кара пользовался помощью и поддержкой дочери легендарного конструктора Натальи Сергеевны Королевой – женщины решительной, волевой, красивой, очень похожей на отца, но избравшей профессию матери – хирурга… С Натальей Сергеевной мы и решили пролистать страницы биографии ее отца, а также поговорить о фильме.
— Наталья Сергеевна, как вы относитесь к фильму «Королев»? Насколько картина правдива?
— Когда несколько лет назад шли премьерные показы картины в некоторых кинотеатрах – мы собирались всей родней и … ревели. Будто вся жизнь нашей семьи заново проживалась. Я довольна фильмом.
О моем отце снято немало: в легендарной ленте «Укрощение огня» Королева играл Кирилл Лавров. Играл хорошо и все же от того, что фильм был создан в советскую эпоху, в нем много было идеологии. Королев представал человеком Системы. А в картине Кары больше показано человеческих качеств Королева. Кроме того, здесь исследован самый драматический период жизни отца – тюремный… И конечно, я довольна актерскими работами. Сергей Астахов чем-то внешне напоминает моего отца, а Виктория Толстоганова – мою маму.
— Долгие годы об аресте вашего отца широкой публике не было известно. И вот теперь из фильма «Королев» зрители наконец узнают всю правду…
— А я и сама многого не знала, меня оберегали, не рассказывали всей правды. Лишь спустя годы мама (Ксения Винцентини. — Прим. ред.) и бабушка поведали мне страшную историю, а в 80-х я сама смогла прикоснуться к ней в архивах ФСБ, где хранилось уголовное дело Сергея Королева.
Оказывается, отца «готовили» к аресту целый год. Ему не давали допуск к секретной работе, его исключили из числа сочувствующих коммунистической партии, исключили из Осоавиахима, активистом которого он был с 20-х гг. После арестов соратников по НИИ-3 — Клейменова, Лангемака, Глушко — отец был уверен: такая же участь постигнет и его.
27 июня 1938 года… Этот день изменил жизнь всей нашей семьи. Мама возвращалась с работы, подойдя к дому, увидела двух мужчин, присматривающихся к прохожим, — и сразу все поняла. Бросилась домой. Отец ее обнял и сказал: «Ну это уже, видимо, за мной». Они завели патефон, несколько раз прослушали «Во поле березонька стояла» и «Метелица». Потом молча сидели в темноте, держа друг друга за руки, пока не раздался стук в дверь. Обыск, арест… Папу обвинили в том, что он был участником вредительской троцкистской организации, в том, что он сознательно затягивал лабораторные и конструкторские работы на оборонных объектах «с целью срыва их ввода на вооружение армии»...
Когда папу увели, мама позвонила свекрови: «Приезжайте, Сергея больше нет». Мария Николаевна решила, что он застрелился. Узнав правду, она с облегчением сказала: «Он арестован, но жив, значит, мы будем бороться».
— В фильме «Королев» Марию Николаевну играет Наталья Фатеева. Режиссер Юрий Кара лично рассказывал мне, что впечатленный подвигом вашей бабушки, он хотел назвать фильм «Сердце матери». А почему ваша мама не писала письма чиновникам, не обивала вместе со свекровью пороги кабинетов?
— На семейном совете было решено: ходить в Верховный суд, писать письма Сталину, Ежову будет Мария Николаевна, поскольку матерей не трогали, а вот жен арестовывали. Маме опасно было вмешиваться, имея меня – маленькую — на руках. Все боялись, что в случае ее ареста меня отправят в детдом. Вторая моя бабушка Софья Федоровна даже заранее заготовила документы на мое удочерение. А мама… она постоянно носила в портфеле две смены белья — на случай ареста. В коридоре же наготове стоял ее чемоданчик со всем необходимым для тюремной жизни.
Маме приходилось много работать, она экономила на еде, на поездках в трамвае, и все это ради того, чтобы иметь возможность передавать отцу в тюрьму два раза в месяц деньги.
Часами она стояла в очереди в Бутырской тюрьме, а у выхода неизменно дежурили мои бабушки и дедушки. Если мама, не дай Бог, не выйдет — надо было немедленно удочерять меня.
— Вам никогда не хотелось посмотреть в глаза людям, которые так мучали вашу семью, — следователям, доносчикам?
— Журналист Ярослав Голованов, написавший книгу о Королеве, рассказывал мне о своих поисках следователей Быкова и Шестакова, допрашивавших моего отца. Одного нашел, тот, естественно, сделал вид, что ни о каком Королеве никогда не слышал. Что касается «доносчиков», то это расхожее заблуждение. Я перелопатила архивы ФСБ, отксерокопировала много документов и должна сказать: никто не доносил на моего отца. Просто когда следственным органам понадобилось подкрепление в виде акта, характеризующего работу Королева и Глушко в НИИ-3, нашлись люди, которые его подписали. Инженеры Костиков, Душкин, Калянова и Дедов поставили свои подписи фактически под смертным приговором, ведь Глушко и Королев в этом акте обвинялись в сознательном вредительстве и преступном непрофессионализме.
Я не сужу их. Может, перед ними стояла дилемма — подписать или сесть в тюрьму? Но в формулировках-то они могли бы быть помягче! Я не представляю, чтобы им эту чушь могли диктовать — слишком уж много специфической терминологии было в документе. Следователи не имели такого образования, чтобы разобраться в деталях ракетостроения. Значит, инженеры выдумывали обвинения сами?
— Ваша семья простила виновников трагедии?
— Простить не простила, но ненависть не захватила нас… Впрочем, Костиков, который впоследствии стал директором института, остался для нас отрицательным персонажем. А вы знаете, он ведь не постеснялся прийти в наш дом после ареста отца и предложить моей маме обменяться с ним жилплощадью! Он хотел заполучить нашу, изолированную квартиру в обмен на свою коммуналку...
Выйдя из тюрьмы, отец не пытался никому мстить. Но и отношения к Костикову не скрывал. Когда в 1957 году готовилось новое издание Большой советской энциклопедии, папа и Глушко, бывшие в ту пору уже академиками, написали письмо в редакцию о том, чтобы имя Костикова не было помещено в книге. Они не стали скрывать, что Костиков причастен к арестам 30-х годов.
-Отец когда-нибудь рассказывал о том, что ему пришлось пережить в тюрьме, а затем в ссылке?
— Сразу после возвращения папа рассказал обо всем пережитом своим родителям и моей маме. И больше к этой теме никогда не возвращался — старался забыть, как страшный сон. Знаю, что позднее о каких-то фактах своей биографии он рассказал Чертоку и Патону. Я соединила все эти воспоминания. Картина получилась страшная. После вынесения приговора — десять лет заключения — папу отправили в Новочеркасскую тюрьму. Но бабушка Мария Николаевна не оставляла надежды и продолжала бороться за сына. Она дошла до легендарных летчиков, Героев Советского Союза Громова и Гризодубовой. Именно благодаря их ходатайству было принято решение о пересмотре дела Королева и возвращении его в Москву. Пока соответствующая бумага ходила по инстанциям, отца успели доставить на колымскую каторгу на золотодобывающий прииск Мальдак. На этом прииске он прошел все круги ада: голод, мороз, изнурительная работа, вши, совместное проживание с уголовниками, цинга… Когда отцу объявили, что его вызывают в Москву, он испытал потрясение: его не забыли! В сопровождении конвоира его повезли в Магадан. Отец буквально умирал от голода – и вдруг на очередной кратковременной остановке у колодца увидел буханку хлеба. Наверное, ее оставили добрые люди — в надежде, что кому-то этот хлеб не даст умереть. Этот эпизод Юрий Кара включил в свой фильм, и я всегда плачу в этом месте.
— Юрий Кара- режиссер –мистик. Он считает, что и в биографии Королева было много причудливых роковых совпадений…
.- А он прав. Из Магадана отца должны были этапировать во Владивосток на пароходе «Индигирка», но этап уже был сформирован, и пароход ушел без отца. Он очень горевал — надо было ждать следующей навигации. Но оказалось, что эта задержка спасла отцу жизнь. «Индигирку», на борту которой находились 1173 человека, бросило на скалы, почти все заключенные погибли…
Отец оказался в Москве в феврале 1940 года, в сентябре его перевели в спецтюрьму ЦКБ-29 НКВД, где он начал работать в так называемой туполевской шараге над проектом реактивной установки. Профессиональная среда, нормальная еда — все это не могло сравниться с ужасом магаданской ссылки. И все-таки это была тюрьма!
— Вы навещали отца?
— Да, для поднятия духа специалистам позволялось видеться с родственниками. Свидания проходили в Бутырской тюрьме. Помню, как мы сидели и ждали папу, как входил надсмотрщик, который вводил отца. Папа садился по другую сторону стола. Иногда охранники разрешали отцу сажать меня на колени, он приносил мне то яблоко, то конфету, то печенье. У меня не было ни малейшего ощущения, что папа арестован — в 5 лет какие ощущения? Мне говорили, что папа летчик, он только что прилетел с очередного задания. А я все не могла понять, как же его самолет садится на маленьком дворе тюрьмы? Однажды не выдержала и спросила, а охранник вздохнул в ответ: девочка, сесть-то сюда легко — вылететь отсюда невозможно. Лишь в 1944-м после успешных испытаний реактивной установки на самолете Пе-2 и в результате личного обращения Берии к Сталину отца и его соратников досрочно освободили.
— Наверное, после возвращения Королев полностью отдался семейному счастью?
— Отец еще долго продолжал думать, что он — «всегда вероятный кандидат» в тюрьму, и даже писал маме: «Не знаю, сможем ли мы жить вместе, ведь я не хочу ничем отягощать ни твою, ни Наташкину судьбу». После войны папу отправили в Германию — изучать трофейную технику, вот там-то мы и жили 4 месяца, как нормальная семья. Впрочем, маме, истосковавшейся по заботе и теплу, все равно не хватало внимания. Папа очень много работал, а по возвращении в Москву вообще стал постоянно пропадать на работе, лишь периодически приезжал. Потом и вовсе переехал в Калининград (город Московской области, ныне Королев. — Прим. ред.) — поближе к месту работы. Предложил переехать и маме со мной. Но… переезд означал для мамы неминуемый уход с любимой работы: в Боткинской больнице она трудилась уже 15 лет, считалась блестящим хирургом. В одночасье бросить все? В общем, переехать в Калининград она не рискнула. Вскоре папа предложил развод.
— Наталья Сергеевна, а вам не обидно, что первая часть жизни Королева, где были беды, тюрьма, война, разделила с ним ваша мама, а вторую часть, в которой появились слава, деньги, авторитет, — другая женщина?
— Конечно, обидно! И мама, и папа были одинаково сильными личностями, которые зачастую предпочитали семье работу. Наверное, отцу нужна была женщина, у которой не было бы карьеры, которая ждала бы его беспрерывно. Вот такую он и нашел и заявил, что уходит к ней. Это был шок для всех. Особенно для бабушки, папиной мамы. Мария Николаевна любила мою маму, как родную дочь, — знала ее с 15-летнего возраста. Все трудности они прошли вместе, Мария Николаевна впоследствии и умерла-то на руках у моей мамы. Когда встал вопрос о разводе, бабушка пыталась повлиять на сына. Но если мужчина решил уйти из семьи — его не остановишь.
Мама страшно переживала. Она написала письмо Марии Николаевне, это был крик души: «Я ненавижу его за всю свою разбитую им жизнь, за ложь, за его любовь, подчинение и привязанность к другой, более молодой женщине, но… Я люблю его еще по-прежнему...» Вскоре после развода мы с мамой уехали в Одессу. В этом городе начиналась ее любовь к отцу, она показывала мне места, где они с папой впервые поцеловались, библиотеку, в которой вместе занимались… Маме была необходима эта поездка — так она хоронила свою любовь.
— Сергей Павлович обрел счастье в новом браке?
— Наверное, ведь прожили они с Ниной Ивановной без малого 19 лет. Нина Ивановна в молодости была привлекательной, с очень хорошей фигурой. Спортивная, играла в теннис… Она была значительно моложе моей мамы. В свои 27 уже дважды побывала замужем. Несомненно, она знала, как увлечь мужчину. Журналисту Голованову, который записал с ней интервью, она рассказала, как в первую же встречу с Королевым осталась с ним на ночь и… на всю последующую жизнь. Папа писал ей хорошие письма, и наверняка у него были к ней чувства. Хотя двоюродный брат отца, с которым он откровенничал, однажды сказал, что Королев больше всех женщин все-таки любил мою маму.
— Вы-то сами как пережили развод родителей?
— Очень тяжело. Я почувствовала, что меня предали. Еще мне было ужасно больно за маму. Она — такая красивая, умная, обаятельная — много раз могла бы выйти замуж во время ареста отца. Но цельная, чистая и честная, она хранила ему верность. И променять ее на кого-то?! Я возненавидела мужчин. До такой степени, что поклялась никогда не выходить замуж.
— Как же восприняли новое замужество мамы?
— Ужасно! Я долго протестовала, сломили мою волю обе бабушки, которые мне заявили: тебе только 17, и ты свою клятву еще успеешь нарушить, а твоей маме 45, из-за твоего эгоизма она может остаться одна. В довершение всего мамин избранник стал писать мне длинные письма, в которых доказывал свои чувства к моей маме. Я сдалась, мама вышла замуж. Ее муж — Евгений Сергеевич Щетинков — был лучшим другом моего отца, соратником по работе. Он долгие годы тайно и безнадежно был влюблен в мою маму, поэтому и не устраивал свою личную жизнь. Он был очень хорошим человеком, умным, аналитически мыслящим. Мы дружно жили под одной крышей.
Любила ли его мама? Может, и полюбила потом, в процессе совместной жизни. На нее сильное впечатление произвел один эпизод: когда в 40-м году следственным органам понадобился новый акт, характеризующий работу Королева, Щетинков приписал на документе свое «Особое мнение», в котором указал, что «неполадки, имевшие место в работе Королева, нельзя считать умышленными». Уж, казалось бы, Евгений Сергеевич больше всех был заинтересован, чтобы Королев сгинул бы в тюрьме, освободил бы ему путь к сердцу мамы. А поступил по совести. Более того, перед бракосочетанием Евгений Сергеевич даже съездил к моему отцу — поставить его в известность. Папа отнесся к замужеству мамы с пониманием.
— Отец изменился с приходом успеха, славы, денег?
— Нет, он не изменился. Разве только… он уже ничего не боялся в жизни. Разговаривал с высокими начальниками тоном, не терпящим возражений. Если ему было что-то надо, он просто снимал трубку и говорил с министрами, с Хрущевым. Если ему нужно было получить какую-то деталь — ее изготавливали и спецсамолетом доставляли в течение считанных часов. Отца ничто не могло остановить, никто не мог на него надавить, приказать сдать в сроки что-то, что, по его мнению, было еще не готово. Его авторитет уже в ту пору был непререкаем. Но ведь и дела говорили за него. Королеву слепо верили. А связи, могущество… Все это лично для себя он не использовал. Зато другим помогал охотно — раз в неделю принимал по личным вопросам по 25 — 30 сотрудников своего КБ. Он устраивал людей в больницы, доставал лекарства, помогал с жильем… Его любили и сотрудники, и жители города, который по праву носит его имя.
— Среди космонавтов ходит байка о том, что, когда Королев умер, Гагарин, заполучил его прах, спрятал у себя в сейфе и пообещал похоронить его на Луне.
— Я слышала эту историю, но не верю в нее. Никакого «лунного» завещания отец не оставлял. Может, это была идея самого Гагарина? Мог ли — гипотетически — Юрий Алексеевич заполучить прах? Наверное, Гагаринмог все.
-Правда, что Гагарин ходил у Королева в любимчиках, а Терешкову Сергей Павлович, наоборот, недолюбливал?
— У папы были прекрасные отношения со всем отрядом космонавтов. А Гагарина он выделял прежде всего потому, что тот был первым.
— Если бы Королев не умер так рано, какие бы еще открытия подарил своей стране?
— Отец мечтал о полетах на Луну, на Марс, на Венеру. Были разработаны конкретные программы. Я читала от руки написанные 16 листов — в 1962 году папа писал про оранжереи в космосе, про разведение животных, про орбитальные станции… Он многое предвосхищал.
— Вы часто смотрите на звезды?
— Бывает. И знаете, о чем думаю? О том времени, когда, как мечтал мой отец, «в космос можно будет летать по профсоюзным путевкам».
Беседовала Илона Егиазарова
Ссылка: Интервью с дочерью Сергея Королева - Вокруг ТВ
Комментариев нет:
Отправить комментарий