Варлам Шаламов - болельщик

Валерий ЕСИПОВ
08.07.2011

В Во­лог­де про­шла меж­ду­на­род­ная на­уч­ная кон­фе­рен­ция «Судь­ба и твор­че­ст­во Вар­ла­ма Ша­ла­мо­ва в кон­тек­с­те ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ры и со­вет­ской ис­то­рии». Это уже седь­мая по счё­ту кон­фе­рен­ция. Ор­га­ни­за­то­ром но­вой встре­чи ис­сле­до­ва­те­лей Ша­ла­мо­ва вы­сту­пи­ли ре­дак­ция со­здан­но­го в 2008 го­ду ли­те­ра­тур­но­го сай­та shalamov.ru, Мос­ков­ская Выс­шая шко­ла со­ци­аль­ных на­ук, «Ме­мо­ри­ал» и РГА­ЛИ. Уча­ст­во­ва­ли пред­ста­ви­те­ли Рос­сии, Гер­ма­нии, Фран­ции, США, Ве­ли­ко­бри­та­нии, Шве­ции, Поль­ши, Сло­ве­нии, Че­хии, Ав­ст­ра­лии. Кон­фе­рен­ция бы­ла по­свя­ще­на па­мя­ти И.П. Си­ро­тин­ской – бли­жай­ше­го дру­га В.Т. Ша­ла­мо­ва, хра­ни­тель­ни­цы и пуб­ли­ка­то­ра ли­те­ра­тур­но­го на­сле­дия пи­са­те­ля. Од­ним из ос­нов­ных со­бы­тий кон­фе­рен­ции ста­ло вы­ступ­ле­ние ака­де­ми­ка РАН Вяч. Вс. Ива­но­ва. Он был лич­но зна­ком с Ша­ла­мо­вым и по­де­лил­ся сво­и­ми мыс­ля­ми о зна­че­нии его твор­че­ст­ва – не толь­ко про­за­и­че­с­ко­го, но и по­эти­че­с­ко­го, ко­то­рое, на взгляд учё­но­го, до сих пор не­до­оце­не­но.

Ве­ли­кий пи­са­тель с тра­ги­че­с­кой судь­бой – двад­цать лет в ла­ге­рях! – мог быть ещё и спор­тив­ным бо­лель­щи­ком? Как ни па­ра­док­саль­но – да.

Маль­чиш­кой в род­ной Во­лог­де он сам го­нял в фут­бол, иг­рал за школь­ную ко­ман­ду. Это бы­ло в на­ча­ле 1920-х го­дов. В ав­то­био­гра­фи­че­с­кую кни­гу «Чет­вёр­тая Во­лог­да» пи­са­тель вклю­чил от­зыв от­ца-свя­щен­ни­ка об этом сво­ём ув­ле­че­нии. Оно бы­ло со­вер­шен­но не­по­нят­но от­цу, че­ло­ве­ку ду­хов­но­го зва­ния, вы­рос­ше­му в XIX ве­ке:

«– Смо­т­рел я эту но­вую иг­ру. Бе­га­е­те в по­ту, в пы­ли, в гря­зи. Что за ин­те­рес? Пой­ди к ма­те­ри и дров на­ко­ли!

Но оту­чить ме­ня от фут­бо­ла от­цу не уда­лось».

Тог­да же Вар­лам Ша­ла­мов ув­лёк­ся шах­ма­та­ми, ре­гу­ляр­но по­се­щал за­ня­тия го­род­ско­го шах­мат­но­го клу­ба в гос­ти­ни­це «Зо­ло­той якорь».

Обе стра­с­ти со­хра­ни­лись и ук­ре­пи­лись, ког­да Ша­ла­мов уе­хал в Моск­ву и стал сту­ден­том МГУ. Его жизнь в сто­ли­це в 1924–1929 го­дах, до пер­во­го аре­с­та, бы­ла не­о­бы­чай­но на­сы­щен­ной и де­ли­лась глав­ным об­ра­зом, как он пи­сал, меж­ду ли­те­ра­ту­рой и об­ще­ст­вен­ны­ми сра­же­ни­я­ми. И всё же ино­гда страсть к спор­ту, страсть бо­лель­щи­ка пе­ре­ве­ши­ва­ла всё ос­таль­ное. В 1925 го­ду он при­сут­ст­во­вал на зна­ме­ни­том шах­мат­ном тур­ни­ре с уча­с­ти­ем Х.Р. Ка­паб­лан­ки. Об этом, с ин­те­рес­ны­ми по­дроб­но­с­тя­ми, Ша­ла­мов вспо­ми­нал да­же в днев­ни­ке 1970-х го­дов: «Пять­де­сят лет на­зад я по­се­тил мос­ков­ский шах­мат­ный тур­нир меж­ду­на­род­ный. Пер­вая пар­тия Ла­с­кер – Ка­паб­лан­ка иг­ра­лась в тог­даш­нем ре­с­то­ра­не «Ме­т­ро­поль». Тол­пу, со­брав­шу­ю­ся у подъ­ез­да, ох­ра­ня­ла ми­ли­ция кон­ная. Ми­ли­ци­о­не­ры кри­ча­ли: «Ни­чья! Ни­чья!»

Но и тол­па бы­ла не­ве­ли­ка – че­ло­век три­с­та – не боль­ше.

Все ос­таль­ные пар­тии тур­ни­ра иг­ра­лись не в этом по­ме­ще­нии и ни­ка­ких толп бо­лель­щи­ков не со­би­ра­ли. Шах­мат­ный тур­нир шёл в клу­бе Сов­нар­ко­ма, в со­сед­нем подъ­ез­де, где сей­час кас­сы аэ­ро­фло­та. Че­ло­век сто хо­ди­ло на этот тур­нир...» Ша­ла­мов под­чёр­ки­вал, что все­об­щим лю­бим­цем был Ка­паб­лан­ка, ко­то­ро­го бо­лель­щи­ки на­зы­ва­ли про­сто «Ка­па».

Три го­да пре­бы­ва­ния в ураль­ских ла­ге­рях за рас­про­ст­ра­не­ние «За­ве­ща­ния Ле­ни­на» от­ре­за­ли Ша­ла­мо­ва от всех раз­но­сто­рон­них ув­ле­че­ний. Но вер­нув­шись в Моск­ву в 1932 го­ду и ра­бо­тая жур­на­ли­с­том, он ста­ра­ет­ся не про­пу­с­кать важ­ней­ших спор­тив­ных со­бы­тий. Ино­гда пи­шет ре­пор­та­жи, а ино­гда и очер­ки. В жур­на­ле «За про­мы­ш­лен­ные ка­д­ры», в «Ве­чер­ней Моск­ве» пуб­ли­ку­ют­ся его боль­шие очер­ки «64 по­ля», «Пе­ред спар­та­ки­а­дой» и дру­гие. Са­мый по­ра­зи­тель­ный факт: бу­ду­чи вто­рич­но аре­с­то­ван в 1937 го­ду и на­хо­дясь в Бу­тыр­ской тюрь­ме, Ша­ла­мов ста­ра­ет­ся сле­дить за глав­ным фут­боль­ным со­бы­ти­ем ле­та это­го го­да: тур­не сбор­ной Ба­с­ко­нии в СССР, вос­хи­ща­ясь иг­рой гос­тей (ра­зу­ме­ет­ся, по рас­ска­зам с «во­ли»). Об этом мож­но су­дить по на­бро­с­кам его сти­хо­тво­ре­ния «Ба­с­ки иг­ра­ют в фут­бол», где есть очень при­ме­ча­тель­ные стро­ки: «Ми­ге­ля Уна­му­но быв­шие уче­ни­ки...» То есть, Ша­ла­мов ви­дит в сме­лой и тон­кой иг­ре ба­с­ков след вли­я­ния из­ве­ст­но­го ис­пан­ско­го пи­са­те­ля-фи­ло­со­фа.

Но эти ас­со­ци­а­ции воз­ник­ли уже в по­зд­ние го­ды. А в ав­гу­с­те 1937 го­да Ша­ла­мо­ва уже жда­ла Ко­лы­ма, бух­та На­га­е­во. «Гля­дя на ко­с­ма­тые, гряз­но-се­рые ра­зо­рван­ные ту­чи», как пи­сал он в рас­ска­зе «При­чал ада», «я по­ду­мал – нас при­вез­ли сю­да уми­рать»...

О ка­кой-ли­бо «спор­тив­ной» те­ма­ти­ке в тра­ги­че­с­ких «Ко­лым­ских рас­ска­зах» Ша­ла­мо­ва го­во­рить бы­ло бы ко­щун­ст­вен­но. Но рас­сказ «Шах­ма­ты док­то­ра Кузь­мен­ко», ге­рой ко­то­ро­го, уми­рая от го­ло­да, в бе­зу­мии, съел слеп­лен­ные им из хле­ба фи­гу­ры – бе­лую ла­дью и чёр­но­го фер­зя, и всё рав­но умер, по­то­му что не мог съесть рань­ше всю свою уни­каль­ную кол­лек­цию – этот рас­сказ яв­ля­ет­ся од­ним из ше­де­в­ров ли­те­ра­ту­ры ещё и по­то­му, что ав­тор глу­бо­ко по­ни­мал тай­ны этой древ­ней иг­ры.

В рас­ска­зе «Пу­те­ше­ст­вие на Олу» ге­рой, Ша­ла­мов, уже ос­во­бож­дён­ный из ла­ге­ря, на­блю­да­ет на ма­га­дан­ском ста­ди­о­не фут­боль­ный матч меж­ду ме­ст­ны­ми ко­ман­да­ми «Ди­на­мо-3» и «Ди­на­мо-4». Мрач­но иро­ни­чен ком­мен­та­рий пи­са­те­ля к это­му мат­чу: «Ды­ха­ние ста­лин­ской уни­фи­ка­ции оп­ре­де­ли­ло это скуч­ное од­но­об­ра­зие имён. И фи­наль­ная груп­па, и пред­ва­ри­тель­ная – все со­сто­я­ли из ко­манд «Ди­на­мо», что, впро­чем, и сле­до­ва­ло ожи­дать в го­ро­де, где мы на­хо­ди­лись». (Клуб «Ди­на­мо», как из­ве­ст­но, при­над­ле­жал тог­да к ве­дом­ст­ву НКВД, и за имя клу­ба все­ми сво­и­ми мо­гу­ще­ст­вен­ны­ми сред­ст­ва­ми бо­рол­ся Л.П. Бе­рия. – В.Е.)

Вот так бы­ва­ет жё­ст­ко де­тер­ми­ни­ро­ва­на – судь­бой, би­о­гра­фи­ей – лю­бовь или не­лю­бовь че­ло­ве­ка к ка­кой-то ко­ман­де или це­ло­му спор­тоб­ще­ст­ву. Про­сто­му бо­лель­щи­ку, тем бо­лее по­зд­них вре­мён, до это­го ни­ка­ко­го де­ла нет – он лю­бит иг­ру, а не сим­во­лы, лю­бит кон­крет­ных иг­ро­ков, а не ис­то­ри­че­с­кий шлейф, что тя­нет­ся за тем или иным клу­бом. Всё, ка­жет­ся, дав­но за­бы­то – иг­рай­те в кра­си­вый фут­бол, и ни­кто не ста­нет вспо­ми­нать о про­шлом. Но оно, увы, вре­мя от вре­ме­ни всплы­ва­ет: по-на­уч­но­му го­во­ря, вы­хо­дят на­ру­жу куль­тур­ные ар­хе­ти­пы, свя­зан­ные с па­мя­тью по­ко­ле­ний...

Во­прос о бо­лель­щи­че­с­ких пред­по­чте­ни­ях Ша­ла­мо­ва мне все­гда ка­зал­ся од­ним из са­мых важ­ных для оп­ре­де­ле­ния его ха­рак­те­ра.

За ка­кой же из клу­бов он бо­лел, ког­да вер­нул­ся с Ко­лы­мы и стал по­нем­но­гу сно­ва при­вы­кать к нор­маль­ной сто­лич­ной жиз­ни 1960-х го­дов, где фут­бол все­гда за­ни­мал осо­бое ме­с­то? Ес­ли не за «Ди­на­мо», то за «Тор­пе­до», «Ло­ко­мо­тив», ЦСКА или «Спар­так»? На эту те­му бы­ло мно­го рас­спро­сов и по­пы­ток уга­ды­ва­ния – ме­то­да­ми ис­клю­че­ния, де­дук­ции и ин­дук­ции. Пы­тал­ся как-то про­яс­нить эту за­гад­ку че­рез И.П. Си­ро­тин­скую – бли­жай­ше­го дру­га Ша­ла­мо­ва по­след­них его лет. Но, как и мно­гие жен­щи­ны, она бы­ла да­ле­ка от фут­бо­ла и ни­че­го оп­ре­де­лён­но­го не смог­ла от­ве­тить, хо­тя за­ме­ти­ла, что «по те­ле­ви­зо­ру он бо­лел яро­ст­но».

В кон­це кон­цов, от­вет на­шёл­ся. В вос­по­ми­на­ни­ях С.Я. Грод­зен­ско­го – сы­на од­но­го из бли­жай­ших дру­зей Ша­ла­мо­ва Я.Д. Грод­зен­ско­го (опуб­ли­ко­ван­ных в 1990 го­ду в еже­не­дель­ни­ке «Шах­мат­ное обо­зре­ние-64») об­на­ру­жи­лось то, что ин­ту­и­тив­но уга­ды­ва­лось:

«Ша­ла­мов был стра­ст­ным бо­лель­щи­ком, он хо­дил на «Ди­на­мо», но бо­лел за «Спар­так». Ду­маю, сим­па­тии к это­му клу­бу от­ра­жа­ли не­при­язнь к ве­дом­ст­вам, ко­то­рые пред­став­ля­ли со­пер­ни­ки «Спар­та­ка» – «Ди­на­мо» и ЦДСА. Уз­нав, что по те­ле­ви­зо­ру ожи­да­ет­ся транс­ля­ция фут­боль­но­го мат­ча, Вар­лам Ти­хо­но­вич ожив­лял­ся и ра­до­ст­но по­ти­рал ру­ки: «Сей­час фут­боль­чик по­смо­т­рим». Это не вы­зы­ва­ло эн­ту­зи­аз­ма у до­маш­них, ведь пред­сто­я­ло пол­то­ра ча­са гро­мо­глас­ных вы­кри­ков и прыж­ков, не­бе­зо­пас­ных для ме­бе­ли»...

Итак, Ша­ла­мов бо­лел за «Спар­так», и это очень сим­во­лич­но! На­до по­ла­гать, лю­бовь его к клу­бу воз­ник­ла ещё в 1930-е го­ды – как раз на поч­ве про­ти­во­сто­я­ния «Ди­на­мо». Ему бы­ло хо­ро­шо из­ве­ст­но, что ве­ду­щие фут­бо­ли­с­ты «Спар­та­ка» бра­тья Ста­ро­сти­ны по пря­мой указ­ке все­силь­но­го кон­ку­рен­та Бе­рии бы­ли ре­прес­си­ро­ва­ны (о судь­бе Ста­ро­сти­ных он упо­ми­на­ет и в рас­ска­зе «Пу­те­ше­ст­вие на Олу»). И по­это­му воз­вра­ще­ние Ни­ко­лая Ста­ро­сти­на в ру­ко­вод­ст­во «Спар­та­ка» бы­ло для Ша­ла­мо­ва – как и для мно­гих дру­гих бо­лель­щи­ков – ещё од­ним зна­ком ис­то­ри­че­с­ких пе­ре­мен. На­пом­ню, что «Спар­так» в на­ча­ле 1960-х го­дов стал ку­ми­ром у боль­шин­ст­ва ин­тел­ли­ген­ции, в том чис­ле пи­са­те­лей. За спор­тив­ной по­до­плё­кой этих сим­па­тий лег­ко чи­та­лась и по­ли­ти­че­с­кая. В фут­бо­ле это име­ло своё пре­лом­ле­ние: «Спар­так» ни­ког­да не вы­гля­дел ко­ман­дой во­е­ни­зи­ро­ван­ной вы­уч­ки, ра­ци­о­наль­ной дрес­су­ры – он иг­рал сво­бод­но. Ве­до­мый Н.Си­мо­ня­ном, клуб в 1962 го­ду стал чем­пи­о­ном СССР, в его со­ста­ве бли­с­та­ли В.Мас­ла­чен­ко, И.Нет­то, А.Иль­ин, Ю.Се­ви­дов, Г.Ху­са­и­нов, Г.Ло­го­фет... Под­ку­па­ла в «Спар­та­ке» склон­ность к иг­ро­вой им­про­ви­за­ции, не­пред­ска­зу­е­мость и при этом – от­ча­ян­ная во­ля к по­бе­де. Эти ка­че­ст­ва не мог­ли не им­по­ни­ро­вать вся­ко­му твор­че­с­ко­му че­ло­ве­ку, и Ша­ла­мо­ву – тем бо­лее.

Ме­нял ли Ша­ла­мов свои пред­по­чте­ния, ра­зо­ча­ро­вы­вал­ся ли в лю­би­мом клу­бе (а по­во­ды бы­ли – «Спар­так» вы­сту­пал не­ров­но), све­де­ний нет. Но пред­по­ла­гать не­что по­доб­ное, зная ха­рак­тер пи­са­те­ля, ко­то­рый все­гда ве­рил в выс­шие подъ­ё­мы ду­ха че­ло­ве­ка (и ко­ман­ды) – не­воз­мож­но.

Бо­лель­щи­ком Ша­ла­мов был про­фес­си­о­наль­ным. Ещё в кон­це 1950-х го­дов он на­пи­сал для жур­на­ла «Моск­ва» це­лую ста­тью о пси­хо­ло­гии фут­бо­ла, где ис­поль­зо­вал на­уч­ные ис­сле­до­ва­ния ин­сти­ту­та физ­куль­ту­ры им. Лес­гаф­та. «Вы­иг­рав­шие ко­ман­ды, – от­ме­чал он, – за­би­ва­ют мя­чи бо­лее все­го в пер­вые 15 ми­нут (и пер­вой, и вто­рой по­ло­ви­ны иг­ры). По­дав­ля­ю­щее пси­хо­ло­ги­че­с­кое зна­че­ние име­ет пер­вый гол в во­ро­та ко­ман­ды. В 54 из 65 меж­ду­на­род­ных встреч со­вет­ские фут­бо­ли­с­ты про­иг­ра­ли 9 игр. Во всех этих де­вя­ти иг­рах пер­вый гол был про­пу­щен со­вет­ски­ми фут­бо­ли­с­та­ми. В этом от­но­ше­нии все­гда сле­ду­ет по­мнить при­мер зна­ме­ни­то­го на­ше­го фут­бо­ли­с­та Фе­до­то­ва, умев­ше­го мо­би­ли­зо­вать во­лю, и свою, и ко­ман­ды, в по­доб­ных слу­ча­ях».

На­сколь­ко ак­ту­аль­но зву­чит, не прав­да ли? А ещё бо­лее зна­чи­тель­на го­ря­чая фра­за пи­са­те­ля, за­клю­ча­ю­щая этот очерк: «Всё прой­дёт, а фут­бол пре­бу­дет на­ве­ки...»

Ша­ла­мов ре­гу­ляр­но по­ку­пал «Спут­ни­ки лю­би­те­ля фут­бо­ла», где пе­ча­та­лись не толь­ко ка­лен­да­ри игр, но и раз­но­об­раз­ные за­мет­ки о вы­да­ю­щих­ся лю­дях, за­ни­мав­ших­ся спор­том. Осо­бен­но вос­хи­ща­ла его лич­ность зна­ме­ни­то­го фи­зи­ка Ниль­са Бо­ра, ко­то­рый в мо­ло­до­с­ти был вра­та­рём сбор­ной Да­нии. В днев­ни­ке Ша­ла­мо­ва при­ве­де­на за­мет­ка о Н.Бо­ре: «Во вре­мя скуч­ных мат­чей, ког­да дат­ча­не на­па­да­ли, учё­ный вра­тарь ре­шал спо­кой­но слож­ней­шие фор­му­лы и урав­не­ния на бе­лой по­верх­но­с­ти штанг. Го­во­рят, эти во­ро­та с урав­не­ни­я­ми со­хра­ни­лись».

С осо­бым зна­че­ни­ем Ша­ла­мов под­чёр­ки­вал, что А. Ко­нан Дойль (ко­то­ро­го он очень ува­жал как пи­са­те­ля) иг­рал цен­т­раль­ным на­па­да­ю­щим в клу­бе сво­е­го уни­вер­си­те­та, ув­ле­кал­ся бок­сом, рег­би, конь­ка­ми и лы­жа­ми. А ро­ман­тик М.Ме­тер­линк, с удив­ле­ни­ем уз­на­вал пи­са­тель, был, ока­зы­ва­ет­ся, бок­сё­ром и ав­то­мо­би­ли­с­том. Все эти от­кры­тия слу­жи­ли для Ша­ла­мо­ва до­ка­за­тель­ст­вом воз­мож­но­с­ти впол­не гар­мо­нич­но­го со­че­та­ния фи­зи­че­с­ко­го и ду­хов­но­го раз­ви­тия че­ло­ве­ка, во мно­гом под­ры­вав­ше­го но­вей­ший миф ХХ ве­ка об «уз­ко­гру­дых учё­ных» вро­де А.Эйн­штей­на.

Сам пи­са­тель, не­смо­т­ря на все пе­ре­не­сён­ные не­вз­го­ды, в 1960-е го­ды вы­гля­дел «ви­кин­гом» (оп­ре­де­ле­ние И.П. Си­ро­тин­ской). Ког­да-то на Ко­лы­ме со сво­им 180-сан­ти­ме­т­ро­вым рос­том он ве­сил все­го 48 ки­ло­грам­мов, но и вос­ста­нов­ле­ние сил не из­ба­ви­ло его от веч­ной ко­с­ти­с­той ху­до­бы. Спор­том он не за­ни­мал­ся, един­ст­вен­ное, что лю­бил – пла­вать, и в Се­ре­б­ря­ном бо­ру, и в Кок­те­бе­ле. В на­ча­ле 1970-х го­дов здо­ро­вье Ша­ла­мо­ва ста­ло рез­ко ухуд­шать­ся. Но он с го­ря­чим ин­те­ре­сом про­дол­жал сле­дить за са­мы­ми важ­ны­ми спор­тив­ны­ми со­бы­ти­я­ми.

В его лич­ном ар­хи­ве со­хра­нил­ся би­лет на шах­мат­ный матч Кар­пов – Корч­ной, про­хо­див­ший осе­нью 1974 го­да в Ко­лон­ном за­ле До­ма Со­ю­зов. Ар­хив­но­му де­лу со­пут­ст­ву­ет вы­рез­ка из га­зе­ты «Со­вет­ский спорт» под на­зва­ни­ем «Кру­ше­ние на де­бют­ных рель­сах». Ша­ла­мов сде­лал свой ком­мен­та­рий: «Тут ско­рее кру­ше­ние на шах­мат­ных рель­сах, ибо Кар­пов не про­пу­с­ка­ет та­кой не­бреж­но­с­ти, не­ря­ш­ли­во­с­ти, оши­бок. Корч­ной про­иг­ра­ет матч...» (И он ока­зал­ся прав!)

Со­про­вож­да­ет­ся эта за­пись фи­ло­соф­ским за­клю­че­ни­ем Ша­ла­мо­ва: «Я ос­та­вил шах­ма­ты в тот са­мый день, как убе­дил­ся, что они боль­ше бе­рут, чем да­ют – и вре­ме­ни, и ду­шев­ных сил. Как ни не­зна­чи­тель­на роль сти­хов в жиз­ни, всё же она по­боль­ше, чем у шах­мат».

На­ко­нец, по­след­нее сви­де­тель­ст­во о Ша­ла­мо­ве-бо­лель­щи­ке из его днев­ни­ков:

«Ин­сбрук, 1976 г.

За­ме­ча­тель­ная Бе­лая Олим­пи­а­да! Не бы­ло на­па­де­ний тер­ро­ри­с­тов – мюн­хен­ские убий­ст­ва, ни слу­чай­ных лю­дей.

Что для ме­ня лич­но бы­ло все­го до­ро­же? Жен­ская зо­ло­тая эс­та­фе­та с ре­зуль­та­том – СССР – Фин­лян­дия – ГДР, где зо­ло­то бы­ло со­зда­но из ни­че­го, да­же не из ну­ля, а из ми­нус че­ты­ре, се­кунд, про­иг­ра­ла Бал­ды­че­ва на об­щем стар­те. Её столк­ну­ли, она упа­ла. Вто­рой этап Зоя Амо­со­ва, Г.Ку­ла­ко­ва, Сме­та­ни­на».

О чём го­во­рят все эти фак­ты – для мно­гих, на­вер­ное, не­о­жи­дан­ные? О том, что ве­ли­ко­му пи­са­те­лю, ав­то­ру «Ко­лым­ских рас­ска­зов», не бы­ло чуж­до ни­что че­ло­ве­че­с­кое? Но это, на­вер­ное, слиш­ком ба­наль­ный вы­вод. Зная би­о­гра­фию пи­са­те­ля, и зная, сколь­ко ду­шев­ных сил от­ни­ма­ла у не­го ли­те­ра­тур­ная ра­бо­та («Я все­гда го­во­рю сам с со­бой, ког­да пи­шу. Кри­чу, уг­ро­жаю, пла­чу, и слёз мне не ос­та­но­вить»), мож­но го­во­рить, что спор­тив­ное бо­лель­щи­че­ст­во бы­ло для не­го не про­сто от­ду­ши­ной, эмо­ци­о­наль­ной раз­ряд­кой, а са­мым дей­ст­вен­ным ле­чеб­ным сред­ст­вом, от­вле­кав­шим от тяж­ких дум.


Ссылка: Варлам Шаламов - болельщик - Литературная Россия