Марина ШАБАНОВА
05.08.2011
Приезд вождя
Завтра, 6 августа, в 18:35 телеканал ОТС покажет вторую передачу из цикла «Помнить буду — не забуду» — «Перемена участи», рассказывающую о раскулачивании в Сибири. При создании передачи авторы — режиссёр Станислава Касаткина и журналист Елена Агамян — столкнулись с рядом любопытных фактов и свидетельств, приоткрывающих завесу над темой.
Ко времени приезда Сталина в Новосибирск — началу 1928 года — в СССР сложилась угрожающая ситуация с поставками сельхозпродукции. Государство недополучило два миллиона тонн зерна. Протесты крестьян против высоких налогов, низкой цены на хлеб, принудительного изъятия «излишков» зерна и его укрывательство Сталин назвал «хлебной стачкой». При этом хлеб был нужен стране не только, чтобы накормить население в городах, но и для того, чтобы покупать за границей новые машины и технологии, без чего не могло идти речи об индустриализации. Тогда и была поставлена задача — выжать из села как можно больше, любой ценой.
Из воспоминаний Дмитрия Теребило, члена ВКП(б) с 1920 года: «В этот день в городе чувствовалось оживление. На вокзал стекалась толпа неорганизованных зрителей и терпеливо, несмотря на трескучие морозы, ожидала прибытия поезда. На перрон тесными рядами вышли руководители Сибирского края. И вот станционный колокол возвестил о прибытии родного и любимого товарища Сталина. Учащённо забилось сердце…»
С вокзала вождь отправился на совещание партийного актива сибирских округов. На заседании бюро Сибирского крайкома ВКП(б) Сталин потребовал для обеспечения заготовок ввести чрезвычайные меры, широко использовать репрессии против крестьян. Проведя в Новосибирске четыре дня и раздав указания, вождь отправился в другие сибирские города, посетив Барнаул, Рубцовск, Омск и Красноярск. После этой знаменательной поездки в Сибирь Иосиф Сталин больше не ездил по стране. За день до этой встречи был снят со всех постов и отправлен в ссылку Лев Троцкий — автор и идеолог сверхиндустриализации. Сталин не только воспользовался этой идеей, но и развил её до сверхзадачи — ликвидация кулачества как класса. Он же указал на то, что предстоят внесудебные репрессии самого широкого масштаба.
Латышский стрелок
ЦК ВКП(б) поставил задачу «сплошной коллективизации за 2—3 года». Сознательного постепенного перехода на коллективные формы крестьянского труда, о котором говорил Владимир Ленин, не получилось. Кооперация была признана вредной и буржуазной, поскольку основывалась на сохранении частного хозяйства. Зажиточное крестьянство, кулаки подверглись репрессиям. Идеологом и организатором раскулачивания в Сибири был Роберт Эйхе. Он был членом комиссии «для выработки мер в отношении кулачества»; руководил чисткой партийного и хозяйственного аппарата, развёртыванием массовых репрессий в Сибири; входил в тройку, вынесшую тысячи смертных приговоров во внесудебном порядке. Сибирским Сталиным латышский стрелок и сын батрака Эйхе станет позже, через несколько лет, когда безжалостно оторвёт тысячи крестьянских семей от родной земли и загонит кого в тайгу, кого — в тундру.
Из выступления первого секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Роберта Эйхе на собрании Новосибирского городского партийного актива 27 января 1930 года: «...Кулака принимать в колхоз нельзя потому, что кулак — это та враждебная сила колхозного движения, которая старается во всякий удобный момент разрушить колхозное строительство… Только отобрав у кулаков средства производства, мы лишим его возможности продолжить эксплуатацию… Необходимо против более злостной, махровой части кулачества немедленно применить резкие меры…»
Накануне Первой мировой войны к числу зажиточных крестьян относилось 15 процентов крестьянских хозяйств. На них работали батраки, которые не имели никакой собственности. «В 20-е годы государственная система воспользовалась этим и стала вносить социальный раскол в деревню. И очень скоро термин “кулак” стал ассоциироваться с врагом народа, — говорит доктор исторических наук, профессор Сергей Красильников. — Термин “раскулачивание” — абсолютно сталинский, идеологизированный, именно поэтому его нужно изъять из лексикона. Правильнее, применительно к этим событиям использовать термин “раскрестьянивание”».
Сергей Александрович — один из тех, чьи семьи пострадали во времена раскрестьянивания. Его дед с женой и пятью детьми (в их числе будущая мама историка) были высланы из-под Новосибирска, район нынешнего Завьялова, весной 1931 года. Родился Сергей Красильников 30 октября 1949 года в деревне Когоньжа Парабельского района Нарымского края.
«Миллионы маленьких людей»
Крестьянин Игнатий Степанович Фёдоров прошёл Первую мировую войну, за храбрость свою был награждён Георгиевским крестом. Вернувшись с войны, занялся нелёгким крестьянским трудом и воспитанием детей. В семье их было шестеро, и все — девочки. Игнатий обеспечивал семью: в погребе всегда стояло несколько бочек с мёдом, это помимо ежедневного хлеба и молока, масла да овечьего сыра. В качестве помощников приходилось на время сева и уборки приглашать соседей. А после благодарить их добрым делом: Игнатий Степанович был мастеровитый — кому дом срубит, кому бочку или сани смастерит.
«Фёдорова Игнатия Степановича, жителя с. Малая Крутишка Сузунского района, лишить избирательных прав за эксплуатацию наёмной рабочей силы (протокол № 42 заседания членов Мало-Крутишинского сельсовета от 29.04.31 г.) и выселить его и членов его семьи из пределов района (протокол № 4 заседания президиума Сузунского райисполкома от 18.09.32 г.)».
«У них отобрали всё имущество, судя по имеющейся в деле описи, даже плотницкий инструмент, решето, шило, зеркало, самовар. Год они нищенствовали, подвергались унижениям и жили в хлеву у родственников. За это время умерли 9-летняя Лида и 6-летняя Женя. А потом деда с женой и двумя малыми дочерьми (две другие уже имели свои семьи) и ещё десяток семей крепких хозяйственных мужиков отправили в ссылку в Томскую область, — рассказывает Николай Николаев.
Через год эта ссылка неожиданно закончилась, из Москвы пришло распоряжение: «Фёдорова Игнатия Степановича освободить из ссылки как необоснованно высланного и вернуть на прежнее место жительства». Оказывается, Игнатий писал обращение Председателю Президиума ЦИК СССР и РСФСР Михаилу Калинину. И можно было бы решить, что это счастливое освобождение. Но в 1937 году молох репрессий заработал с новой силой. Игнатий Фёдоров снова попал в сети ОГПУ. Он в числе односельчан и других мужиков старше 55 лет был направлен по разнарядке в Мариинский исправительно-трудовой лагерь на лесозаготовительные работы. Письма от него приходили родным вплоть до сентября 1941 года. «Дед так и не понял — кто, для чего и за что покарал его. Ведь он любил жизнь и прожил её честно, как трудовой крестьянин…» — считает Николай Николаев.
Трудно оценить реальные масштабы трагедии под названием «раскрестьянивание». Но это была ещё только генеральная репетиция перед репрессиями, начавшимися в 37-м году. Цинизм, с каким в угоду политическим кампаниям в нашей стране уничтожались целые семьи, заставляет ужаснуться.
Из воспоминаний Валентина Бережкова, переводчика Сталина во время одной из союзнических конференций Второй мировой войны: «Скажите, — поинтересовался Черчилль, — напряжение нынешней войны столь же тяжело для вас лично, как и бремя политики коллективизации?» — «О нет, — ответил “отец народов”, — политика коллективизации была ужасной борьбой...» — «Я так и думал. Ведь вам пришлось иметь дело не с горсткой аристократов и помещиков, а с миллионами мелких хозяев…» — «Десять миллионов, — воскликнул Сталин, возведя руки. — Это было страшно. И длилось четыре года. Но это было абсолютно необходимо для России...»
Режиссёр и соавтор «Перемены участи» Станислава Касаткина признаётся, что делать передачу о Сталине оказалось непросто, материал сопротивлялся и не укладывался в рамки общечеловеческих ценностей, а документы времени «всплывали» из небытия неохотно — часть архивов до сих пор хранится под грифом «секретно». «Что мы хотели сказать? Оправдать или обвинить? Оправданна ли индустриализация любой ценой в отсталой сельскохозяйственной стране накануне ожидаемой войны? — задаётся вопросами Станислава Касаткина. — Самое интересное, что молодое поколение моей семьи смотрело готовую передачу с интересом, а после спорили, находя всевозможные оправдания Сталину. Сын, Арсений, которому сейчас двадцать, категорично заявил: “Я тебе не верю, такого просто не могло быть”… Спасибо автору программы — Елене Агамян, ей как-то удалось удержаться в рамках и быть не столь безапелляционной, но и сейчас после стольких споров я остаюсь с убеждением, что Сталин — тиран и преступник. Его надо судить. А все эти разговоры про то, что время было такое, или ситуация в стране была сложная, — не оправдание».
Ответить на вопросы об оправдании или обвинении предстоит самим зрителям. Передача, как и сама жизнь, оказалась неоднозначной, побуждающей к размышлениям о времени, нашей истории и участи «маленького» человека в ней.
Ссылка: Перемена участи - Газета "Ведомости Законодательного собрания Новосибирской области"
05.08.2011
Это была строго конспиративная поездка: 18 января 1928 года в Новосибирск приехал Иосиф Сталин. Его приезд стал генеральной репетицией для беспрецедентной по своим масштабам и последствиям политической акции — раскрестьянивания, переменившей участь миллионов ни в чём не повинных людей.
Приезд вождя
Завтра, 6 августа, в 18:35 телеканал ОТС покажет вторую передачу из цикла «Помнить буду — не забуду» — «Перемена участи», рассказывающую о раскулачивании в Сибири. При создании передачи авторы — режиссёр Станислава Касаткина и журналист Елена Агамян — столкнулись с рядом любопытных фактов и свидетельств, приоткрывающих завесу над темой.
Ко времени приезда Сталина в Новосибирск — началу 1928 года — в СССР сложилась угрожающая ситуация с поставками сельхозпродукции. Государство недополучило два миллиона тонн зерна. Протесты крестьян против высоких налогов, низкой цены на хлеб, принудительного изъятия «излишков» зерна и его укрывательство Сталин назвал «хлебной стачкой». При этом хлеб был нужен стране не только, чтобы накормить население в городах, но и для того, чтобы покупать за границей новые машины и технологии, без чего не могло идти речи об индустриализации. Тогда и была поставлена задача — выжать из села как можно больше, любой ценой.
Из воспоминаний Дмитрия Теребило, члена ВКП(б) с 1920 года: «В этот день в городе чувствовалось оживление. На вокзал стекалась толпа неорганизованных зрителей и терпеливо, несмотря на трескучие морозы, ожидала прибытия поезда. На перрон тесными рядами вышли руководители Сибирского края. И вот станционный колокол возвестил о прибытии родного и любимого товарища Сталина. Учащённо забилось сердце…»
С вокзала вождь отправился на совещание партийного актива сибирских округов. На заседании бюро Сибирского крайкома ВКП(б) Сталин потребовал для обеспечения заготовок ввести чрезвычайные меры, широко использовать репрессии против крестьян. Проведя в Новосибирске четыре дня и раздав указания, вождь отправился в другие сибирские города, посетив Барнаул, Рубцовск, Омск и Красноярск. После этой знаменательной поездки в Сибирь Иосиф Сталин больше не ездил по стране. За день до этой встречи был снят со всех постов и отправлен в ссылку Лев Троцкий — автор и идеолог сверхиндустриализации. Сталин не только воспользовался этой идеей, но и развил её до сверхзадачи — ликвидация кулачества как класса. Он же указал на то, что предстоят внесудебные репрессии самого широкого масштаба.
Латышский стрелок
ЦК ВКП(б) поставил задачу «сплошной коллективизации за 2—3 года». Сознательного постепенного перехода на коллективные формы крестьянского труда, о котором говорил Владимир Ленин, не получилось. Кооперация была признана вредной и буржуазной, поскольку основывалась на сохранении частного хозяйства. Зажиточное крестьянство, кулаки подверглись репрессиям. Идеологом и организатором раскулачивания в Сибири был Роберт Эйхе. Он был членом комиссии «для выработки мер в отношении кулачества»; руководил чисткой партийного и хозяйственного аппарата, развёртыванием массовых репрессий в Сибири; входил в тройку, вынесшую тысячи смертных приговоров во внесудебном порядке. Сибирским Сталиным латышский стрелок и сын батрака Эйхе станет позже, через несколько лет, когда безжалостно оторвёт тысячи крестьянских семей от родной земли и загонит кого в тайгу, кого — в тундру.
Из выступления первого секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Роберта Эйхе на собрании Новосибирского городского партийного актива 27 января 1930 года: «...Кулака принимать в колхоз нельзя потому, что кулак — это та враждебная сила колхозного движения, которая старается во всякий удобный момент разрушить колхозное строительство… Только отобрав у кулаков средства производства, мы лишим его возможности продолжить эксплуатацию… Необходимо против более злостной, махровой части кулачества немедленно применить резкие меры…»
Накануне Первой мировой войны к числу зажиточных крестьян относилось 15 процентов крестьянских хозяйств. На них работали батраки, которые не имели никакой собственности. «В 20-е годы государственная система воспользовалась этим и стала вносить социальный раскол в деревню. И очень скоро термин “кулак” стал ассоциироваться с врагом народа, — говорит доктор исторических наук, профессор Сергей Красильников. — Термин “раскулачивание” — абсолютно сталинский, идеологизированный, именно поэтому его нужно изъять из лексикона. Правильнее, применительно к этим событиям использовать термин “раскрестьянивание”».
Сергей Александрович — один из тех, чьи семьи пострадали во времена раскрестьянивания. Его дед с женой и пятью детьми (в их числе будущая мама историка) были высланы из-под Новосибирска, район нынешнего Завьялова, весной 1931 года. Родился Сергей Красильников 30 октября 1949 года в деревне Когоньжа Парабельского района Нарымского края.
«Миллионы маленьких людей»
Крестьянин Игнатий Степанович Фёдоров прошёл Первую мировую войну, за храбрость свою был награждён Георгиевским крестом. Вернувшись с войны, занялся нелёгким крестьянским трудом и воспитанием детей. В семье их было шестеро, и все — девочки. Игнатий обеспечивал семью: в погребе всегда стояло несколько бочек с мёдом, это помимо ежедневного хлеба и молока, масла да овечьего сыра. В качестве помощников приходилось на время сева и уборки приглашать соседей. А после благодарить их добрым делом: Игнатий Степанович был мастеровитый — кому дом срубит, кому бочку или сани смастерит.
«Фёдорова Игнатия Степановича, жителя с. Малая Крутишка Сузунского района, лишить избирательных прав за эксплуатацию наёмной рабочей силы (протокол № 42 заседания членов Мало-Крутишинского сельсовета от 29.04.31 г.) и выселить его и членов его семьи из пределов района (протокол № 4 заседания президиума Сузунского райисполкома от 18.09.32 г.)».
«У них отобрали всё имущество, судя по имеющейся в деле описи, даже плотницкий инструмент, решето, шило, зеркало, самовар. Год они нищенствовали, подвергались унижениям и жили в хлеву у родственников. За это время умерли 9-летняя Лида и 6-летняя Женя. А потом деда с женой и двумя малыми дочерьми (две другие уже имели свои семьи) и ещё десяток семей крепких хозяйственных мужиков отправили в ссылку в Томскую область, — рассказывает Николай Николаев.
Через год эта ссылка неожиданно закончилась, из Москвы пришло распоряжение: «Фёдорова Игнатия Степановича освободить из ссылки как необоснованно высланного и вернуть на прежнее место жительства». Оказывается, Игнатий писал обращение Председателю Президиума ЦИК СССР и РСФСР Михаилу Калинину. И можно было бы решить, что это счастливое освобождение. Но в 1937 году молох репрессий заработал с новой силой. Игнатий Фёдоров снова попал в сети ОГПУ. Он в числе односельчан и других мужиков старше 55 лет был направлен по разнарядке в Мариинский исправительно-трудовой лагерь на лесозаготовительные работы. Письма от него приходили родным вплоть до сентября 1941 года. «Дед так и не понял — кто, для чего и за что покарал его. Ведь он любил жизнь и прожил её честно, как трудовой крестьянин…» — считает Николай Николаев.
Трудно оценить реальные масштабы трагедии под названием «раскрестьянивание». Но это была ещё только генеральная репетиция перед репрессиями, начавшимися в 37-м году. Цинизм, с каким в угоду политическим кампаниям в нашей стране уничтожались целые семьи, заставляет ужаснуться.
Из воспоминаний Валентина Бережкова, переводчика Сталина во время одной из союзнических конференций Второй мировой войны: «Скажите, — поинтересовался Черчилль, — напряжение нынешней войны столь же тяжело для вас лично, как и бремя политики коллективизации?» — «О нет, — ответил “отец народов”, — политика коллективизации была ужасной борьбой...» — «Я так и думал. Ведь вам пришлось иметь дело не с горсткой аристократов и помещиков, а с миллионами мелких хозяев…» — «Десять миллионов, — воскликнул Сталин, возведя руки. — Это было страшно. И длилось четыре года. Но это было абсолютно необходимо для России...»
Режиссёр и соавтор «Перемены участи» Станислава Касаткина признаётся, что делать передачу о Сталине оказалось непросто, материал сопротивлялся и не укладывался в рамки общечеловеческих ценностей, а документы времени «всплывали» из небытия неохотно — часть архивов до сих пор хранится под грифом «секретно». «Что мы хотели сказать? Оправдать или обвинить? Оправданна ли индустриализация любой ценой в отсталой сельскохозяйственной стране накануне ожидаемой войны? — задаётся вопросами Станислава Касаткина. — Самое интересное, что молодое поколение моей семьи смотрело готовую передачу с интересом, а после спорили, находя всевозможные оправдания Сталину. Сын, Арсений, которому сейчас двадцать, категорично заявил: “Я тебе не верю, такого просто не могло быть”… Спасибо автору программы — Елене Агамян, ей как-то удалось удержаться в рамках и быть не столь безапелляционной, но и сейчас после стольких споров я остаюсь с убеждением, что Сталин — тиран и преступник. Его надо судить. А все эти разговоры про то, что время было такое, или ситуация в стране была сложная, — не оправдание».
Ответить на вопросы об оправдании или обвинении предстоит самим зрителям. Передача, как и сама жизнь, оказалась неоднозначной, побуждающей к размышлениям о времени, нашей истории и участи «маленького» человека в ней.
Ссылка: Перемена участи - Газета "Ведомости Законодательного собрания Новосибирской области"
Комментариев нет:
Отправить комментарий