Жанна ЧАЙКИНА
Опубликовано на сайте Грани.LV 28 апреля 2017 года
Что и говорить – судьба играет человеком. Хотя случается и так, что человек одним выстрелом обрывает чью-то судьбу. Петр Иванович Магго, уроженец Витебской губернии, вполне подходит под оба этих утверждения.
Сначала у него была самая обычная жизнь. Латыш Петр Магго родился в 1879 году вблизи Динабурга, в небедной крестьянской семье. Жили, как и многие в округе, засевали овес да лен. Но потом, когда Петр уже служил в армии, повеяло революцией. Имея за плечами скромнейшее начальное образование и никогда до этого не интересовавшийся политикой, Магго включился в подавление революционных выступлений в Сибири (1905), а с началом Первой мировой добровольцем ушел на фронт. Был произведен в офицеры. Но тут свергли монархию, и он вступил в партию большевиков (1917), посчитав, что только она способна навести в стране порядок. Известны две партийные клички П.И. Магго – Маг и Волшебник. Понятно, что сыграла роль фамилия, но из Петра Ивановича получился маг, ужасающий в своем проявлении, и такой же волшебник.
Отчетные показатели
При поступлении в январе 1918 года на службу в ВЧК на него обратил внимание Дзержинский – председателю ВЧК понравилась готовность Магго лично казнить «врагов революции». Петра зачислили в Свеаборгский отряд ВЧК, потом в 1-ю отдельную роту при ВЧК, это был элитный отряд, охранявший самого Феликса Эдмундовича. Уточним, что отряд использовался и в качестве «персональной» расстрельной команды председателя ВЧК, казнившей без суда тех, на кого указывал Железный Феликс. Такого рода операции имели свое отличие – человека задерживали неизвестные, после чего он бесследно исчезал.
В октябре 1919 года Дзержинский назначает Магго надзирателем Внутренней тюрьмы ВЧК на Лубянке, эту работу Петр Иванович воодушевленно совмещал с расстрелами и пытками и, видимо, делал это так усердно, что через год получил должность начальника тюрьмы. Теперь не надо было «утруждать» себя личным участием в казнях, но ужас в том, что его буквально влекла чужая смерть. При таком роде занятий Петр Иванович оставался совершенно невозмутимым, очень вежливым человеком. Как в миниатюре А. Райкина о соседях: «Зарежет одного-двух, а потом опять тихий, опять скромный…» Знавшие Магго отмечали, что внешне он скорее напоминал бухгалтера или сельского учителя.
Когда Дзержинский возглавил ВСНХ (Высший совет народного хозяйства), Магго на какое-то время остался не у дел – новое начальство решило заменить его кем-нибудь из своих. Но Петр Иванович не растерялся и попросил назначить его сотрудником для особых поручений в комендатуру ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление). Просьбу удовлетворили (1931), и Магго вернулся к любимому делу – приведению в исполнение расстрельных приговоров. На этом поприще он дослужился до капитана Госбезопасности. Ничем не ограниченное право обрывать человеческую жизнь, было для части исполнителей особых поручений предпочтительнее любых чинов и званий. Исследователи обращают внимание на то, что в отличие от других представителей комендатуры ОГПУ Магго не уклонялся от расстрелов женщин. За суточную смену в разные периоды этот «боец невидимого фронта» казнил от 3–5 до 10–15 человек. При этом палач нередко отказывал себе в выходных и праздниках. После «исполнения» в комнате отдыха его ожидали закуски и спиртное. Исследователь Николай Ямской указывает, что по «отчетным показателям» Петр Магго далеко обогнал коллег по цеху, выбившись в палачи №1 сталинской эпохи. «Не знаю, – пишет Ямской, – сколько успокаивающих литров водки и освежающих ведер одеколона извела казна на товарища Магго за более чем 20-летний срок его чекистской службы. Но, согласно сохранившимся в архивах актам с его подписью, Петр Иванович Магго имел на своем личном палаческом счету более 10 000 расстрелянных — в среднем по 1000 убиенных в год».
Екатерина Рожаева добавляет: «После трудового дня водку пили до потери сознания. А одеколоном мылись. До пояса. Это помогало избавиться от запаха пороха и крови».
Обида на Берию
В служебной характеристике Магго значилось: «К работе относится серьезно». Знаток «особистской» темы Борис Сопельняк в своей книге «Смерть в рассрочку» описывает, как однажды, расстреляв десятка два приговоренных, Магго настолько вошел в раж, что принял за своего «клиента» стоящего рядом начальника особого отдела Попова. И заорал: «А ты чего тут стоишь? Раздевайся! Немедленно! Не то пристрелю на месте!» В итоге тот, перепуганный, еле отбился от вошедшего в раж палача.
Карьерная линия лучшего в ОГПУ—НКВД «стрелка» ужасает в своем кровавом росте. Магго имел два класса сельской школы. Царская армия сменилась для него Красной, потом карательным отрядом ВЧК, где и взошло «черное солнце» этого палача. Магго был востребован и во время Ягоды, и при Ежове. Расстреливал и при Берии. За «самоотверженный труд» был награжден руководством НКВД и ЦК ВКП (б) орденами, грамотами ОГПУ, золотыми часами и знаком «Почетный чекист».
Но пришел 1940 год, и Петр Иванович был уволен, как, впрочем, и другие исполнители приговоров. По приказу Берии чекистов заменили военные. «Служба» в спецкомендатуре перестала быть «профессией», людей меняли каждые несколько месяцев. И как тут Петру Ивановичу не обидеться на Берию?! Магго так сильно переживал, что настрочил жалобу на имя тов. Сталина, но вождь почему-то не ответил…
И без того привыкший прикладываться к рюмке, Магго стал пить еще больше и в конце 1941 года скончался от цирроза печени. Хотя ходили слухи, что он наложил на себя руки в приступе белой горячки.
«Кстати, как закономерность, было замечено, палачей боялись все животные, даже собаки шарахались, а если и смел какой-нибудь пес тявкнуть, то только издалека, – пишет Екатерина Рожаева ("Бутырка"). – На почетную в то время должность палача могли принять только очень надежного товарища. Обязательно коммуниста и по строгой рекомендации парткома. В личных делах эти рекомендации непременно отражались.
Некоторых рекомендовали весьма лаконично, но после этого никакой конкуренции.
Кстати, многие из исполнителей были прекрасными отцами, как говорится в характеристиках: "В быту скромен и хороший семьянин". Более того, родители, жены, дети не знали, чем занимаются их сыновья, мужья и отцы. Да и зачем? Квартиры давали отличные, зарплаты и пайки еще лучше, путевки в санатории и профилактории — в любое время года. Что еще надо? Что же касалось службы в органах НКВД, так это повод для гордости, а не сомнения. И заработанный хлеб они ели с гордостью.
Для сравнения хочется привести мнение, которое высказал во время нашего с ним интервью рядовой 83-летний ветеран (не исполнитель). Человек, прослуживший более 30 лет в Бутырке тюремным смотрителем без единого выговора, не заслужил даже однокомнатной квартиры. Его близкие родственники знали, где работает их кормилец, но ни соседи, ни друзья до сих пор не в курсе! Почему? Стыдно! Но для него это был, возможно, единственный шанс прокормить семью. Увольнение с должности практически всегда было связано с проблемами здоровья».
P. S. После смерти П.И. Магго кремировали, его прах нашел пристанище в старой части престижного Новодевичьего кладбища Москвы, где в нескольких шагах от могил Гоголя, Чехова, Маяковского, боевых генералов, инженеров мирового уровня, деятелей науки и культуры находятся мемориалы «спецконтингента». На голом, без обычно полагающегося портрета мраморном квадрате лаконичная надпись: «Магго Петр Иванович (1879—1941)», – рядом многочисленные соратники по зловещему делу.
Так персональный позор смешивается с общенациональной славой на самом значимом столичном погосте. Нам же остается признать, что Динабург (Даугавпилс) на протяжении своей истории рождал не только тех, кем по праву можно гордиться…
Опубликовано на сайте Грани.LV 28 апреля 2017 года
Что и говорить – судьба играет человеком. Хотя случается и так, что человек одним выстрелом обрывает чью-то судьбу. Петр Иванович Магго, уроженец Витебской губернии, вполне подходит под оба этих утверждения.
Отчетные показатели
При поступлении в январе 1918 года на службу в ВЧК на него обратил внимание Дзержинский – председателю ВЧК понравилась готовность Магго лично казнить «врагов революции». Петра зачислили в Свеаборгский отряд ВЧК, потом в 1-ю отдельную роту при ВЧК, это был элитный отряд, охранявший самого Феликса Эдмундовича. Уточним, что отряд использовался и в качестве «персональной» расстрельной команды председателя ВЧК, казнившей без суда тех, на кого указывал Железный Феликс. Такого рода операции имели свое отличие – человека задерживали неизвестные, после чего он бесследно исчезал.
В октябре 1919 года Дзержинский назначает Магго надзирателем Внутренней тюрьмы ВЧК на Лубянке, эту работу Петр Иванович воодушевленно совмещал с расстрелами и пытками и, видимо, делал это так усердно, что через год получил должность начальника тюрьмы. Теперь не надо было «утруждать» себя личным участием в казнях, но ужас в том, что его буквально влекла чужая смерть. При таком роде занятий Петр Иванович оставался совершенно невозмутимым, очень вежливым человеком. Как в миниатюре А. Райкина о соседях: «Зарежет одного-двух, а потом опять тихий, опять скромный…» Знавшие Магго отмечали, что внешне он скорее напоминал бухгалтера или сельского учителя.
Когда Дзержинский возглавил ВСНХ (Высший совет народного хозяйства), Магго на какое-то время остался не у дел – новое начальство решило заменить его кем-нибудь из своих. Но Петр Иванович не растерялся и попросил назначить его сотрудником для особых поручений в комендатуру ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление). Просьбу удовлетворили (1931), и Магго вернулся к любимому делу – приведению в исполнение расстрельных приговоров. На этом поприще он дослужился до капитана Госбезопасности. Ничем не ограниченное право обрывать человеческую жизнь, было для части исполнителей особых поручений предпочтительнее любых чинов и званий. Исследователи обращают внимание на то, что в отличие от других представителей комендатуры ОГПУ Магго не уклонялся от расстрелов женщин. За суточную смену в разные периоды этот «боец невидимого фронта» казнил от 3–5 до 10–15 человек. При этом палач нередко отказывал себе в выходных и праздниках. После «исполнения» в комнате отдыха его ожидали закуски и спиртное. Исследователь Николай Ямской указывает, что по «отчетным показателям» Петр Магго далеко обогнал коллег по цеху, выбившись в палачи №1 сталинской эпохи. «Не знаю, – пишет Ямской, – сколько успокаивающих литров водки и освежающих ведер одеколона извела казна на товарища Магго за более чем 20-летний срок его чекистской службы. Но, согласно сохранившимся в архивах актам с его подписью, Петр Иванович Магго имел на своем личном палаческом счету более 10 000 расстрелянных — в среднем по 1000 убиенных в год».
Екатерина Рожаева добавляет: «После трудового дня водку пили до потери сознания. А одеколоном мылись. До пояса. Это помогало избавиться от запаха пороха и крови».
Обида на Берию
В служебной характеристике Магго значилось: «К работе относится серьезно». Знаток «особистской» темы Борис Сопельняк в своей книге «Смерть в рассрочку» описывает, как однажды, расстреляв десятка два приговоренных, Магго настолько вошел в раж, что принял за своего «клиента» стоящего рядом начальника особого отдела Попова. И заорал: «А ты чего тут стоишь? Раздевайся! Немедленно! Не то пристрелю на месте!» В итоге тот, перепуганный, еле отбился от вошедшего в раж палача.
Карьерная линия лучшего в ОГПУ—НКВД «стрелка» ужасает в своем кровавом росте. Магго имел два класса сельской школы. Царская армия сменилась для него Красной, потом карательным отрядом ВЧК, где и взошло «черное солнце» этого палача. Магго был востребован и во время Ягоды, и при Ежове. Расстреливал и при Берии. За «самоотверженный труд» был награжден руководством НКВД и ЦК ВКП (б) орденами, грамотами ОГПУ, золотыми часами и знаком «Почетный чекист».
Но пришел 1940 год, и Петр Иванович был уволен, как, впрочем, и другие исполнители приговоров. По приказу Берии чекистов заменили военные. «Служба» в спецкомендатуре перестала быть «профессией», людей меняли каждые несколько месяцев. И как тут Петру Ивановичу не обидеться на Берию?! Магго так сильно переживал, что настрочил жалобу на имя тов. Сталина, но вождь почему-то не ответил…
И без того привыкший прикладываться к рюмке, Магго стал пить еще больше и в конце 1941 года скончался от цирроза печени. Хотя ходили слухи, что он наложил на себя руки в приступе белой горячки.
«Кстати, как закономерность, было замечено, палачей боялись все животные, даже собаки шарахались, а если и смел какой-нибудь пес тявкнуть, то только издалека, – пишет Екатерина Рожаева ("Бутырка"). – На почетную в то время должность палача могли принять только очень надежного товарища. Обязательно коммуниста и по строгой рекомендации парткома. В личных делах эти рекомендации непременно отражались.
Некоторых рекомендовали весьма лаконично, но после этого никакой конкуренции.
Кстати, многие из исполнителей были прекрасными отцами, как говорится в характеристиках: "В быту скромен и хороший семьянин". Более того, родители, жены, дети не знали, чем занимаются их сыновья, мужья и отцы. Да и зачем? Квартиры давали отличные, зарплаты и пайки еще лучше, путевки в санатории и профилактории — в любое время года. Что еще надо? Что же касалось службы в органах НКВД, так это повод для гордости, а не сомнения. И заработанный хлеб они ели с гордостью.
Для сравнения хочется привести мнение, которое высказал во время нашего с ним интервью рядовой 83-летний ветеран (не исполнитель). Человек, прослуживший более 30 лет в Бутырке тюремным смотрителем без единого выговора, не заслужил даже однокомнатной квартиры. Его близкие родственники знали, где работает их кормилец, но ни соседи, ни друзья до сих пор не в курсе! Почему? Стыдно! Но для него это был, возможно, единственный шанс прокормить семью. Увольнение с должности практически всегда было связано с проблемами здоровья».
P. S. После смерти П.И. Магго кремировали, его прах нашел пристанище в старой части престижного Новодевичьего кладбища Москвы, где в нескольких шагах от могил Гоголя, Чехова, Маяковского, боевых генералов, инженеров мирового уровня, деятелей науки и культуры находятся мемориалы «спецконтингента». На голом, без обычно полагающегося портрета мраморном квадрате лаконичная надпись: «Магго Петр Иванович (1879—1941)», – рядом многочисленные соратники по зловещему делу.
Так персональный позор смешивается с общенациональной славой на самом значимом столичном погосте. Нам же остается признать, что Динабург (Даугавпилс) на протяжении своей истории рождал не только тех, кем по праву можно гордиться…
