Илья Вевюрко
25 июля 2011 года
Как и всякий оксюморон, словосочетание «православный сталинизм» имеет крайне ограниченную функциональность, которая состоит в том, чтобы скрывать от непосвященных довольно тривиальный факт: сочетание православия и сталинизма в современной России далеко выходит за пределы карикатурных представлений о «православных сталинистах». Более того, сам феномен сталинизма в современной России далеко выходит за пределы всего того, что является объектом и предметом «десталинизации».
Личность Сталина, как она представлена обществу не только средствами массовой информации, но даже и школьным курсом истории, – образ всесильного тирана, этакого Навуходоносора, который «кого хотел, умерщвлял, и кого хотел, оживлял, кого хотел, возвышал, и кого хотел, унижал» – есть не что иное, как производная от культа личности Сталина, которая не выдерживает исторической критики1. Другими словами, современный антисталинизм сам разворачивается в парадигме культа личности, сам еще не преодолел ее. А коль скоро Сталин всесильным не был, главной оценке подлежит не сам он, а его время, режим и тот политический строй, воплощением которого вождь сделался благодаря тому, что занял нишу, отведенную отечественным вариантом материалистической диалектики для объекта культа личности.
Природа современного русского сталинизма остается непонятой именно потому, что ее рассматривают через призму отношения к личности Сталина. Правда, что такой взгляд поддерживают и некоторые сталинисты, вроде Александра Проханова. Но правда и то, что в его преувеличении, в его трактовке как единственного состоит лукавство его противников. Потому что, если сталинисты – это люди, любящие лично Сталина, то велика ли опасность от таких любителей? В мире немало поклонников Цезаря, Тамерлана, Наполеона, других коварных и жестоких властителей. Во-первых, второго Сталина не будет, ибо нет никаких исторических предпосылок для его появления. Сталин был дитя XIX века, коммунист, революционер, не следует об этом забывать. Во-вторых, если эти люди рисуют Сталина святым, по принципу «хороший Сталин и плохой Берия», то, значит, они любят не совсем того Сталина, которого так ненавидят их оппоненты. Положим, они ошибаются, но все-таки объявлять их апологетами репрессий 1920-1950-х гг. не позволяют элементарные правила ведения полемики. Если же современные сталинисты – это поборники той системы, которая лишь ассоциируется со Сталиным, тогда не имеет смысла в борьбе с ними так много концентрироваться на личности Сталина. Говорите о системе, сопоставляйте ее с нынешней, доказывайте превосходство последней. Именно культ личности Сталина позволяет все время подменять разговор о пригодной для развития России системе разговором о кровавом диктаторе. Именно культ личности Сталина является цитаделью теоретического либерализма в его специфически российском варианте.
Сталинская система характеризовалась не только мощным диктатом сверху, но и мощнейшей активностью народных масс. Размеры этой активности проявились в Войну в партизанском и тыловом движении, чего никто не может отрицать. Несомненно, что одним из аспектов ее в мирное время был так называемый «репрессивный энтузиазм», который распадается на спектр феноменов от «чистого» и бескорыстного коммунистического фанатизма до расчетливого доносительства. Все это было в реальности. Но попытки представить картину эпохи в упрощенном виде – треть страны сидела в лагерях, треть ее охраняла и еще треть сидела смирно по домам – обречены на неудачу, пока русский народ еще не совсем лишен исторической памяти. Правда состоит в том, что, в то самое время, когда упомянутый репрессивный энтузиазм смел миллионы невинных людей в лагеря и приставил к ним свирепую охрану, десятки миллионов других вовсе не строчили доносы, а занимались ударным самоотверженным трудом и видели плоды своего труда. И сейчас потомки этих людей искренно не понимают, почему они должны каяться не только перед Россией, но даже и перед заграницей в репрессивном энтузиазме фанатиков и проходимцев, которым их деды, может быть, никогда не подавали руки2.
Если исходить из христиански верного тезиса, что «каждый за всех виноват», тогда, конечно, и каяться надо в общих злодеяниях. Но в этом случае совсем непонятно, почему те же люди, которые призывают русских с омерзением отбросить от себя все, что связано с именем Сталина, и раскаяться в прахе и пепле за все те свершения, которые были сделаны в годы его руководства страной, – не являются старонниками общенародного покаяния в отступничестве от православного Царя и вообще революционном бунте против человеческих и Божеских законов? Логика не такой гибкий инструмент, чтобы выворачивать ее то так, то этак.
Эпоха Сталина принесла много страданий русскому народу. Но эта эпоха была создана не кучкой «кремлевских горцев» и не начальниками концлагерей, а энтузиазмом, и далеко не только репрессивным, самого русского народа. Сталин во многом был символом возвращения русскому народу его естественного, не привелегированного, но смысло-жизненного имперского статуса, его привычной служилой роли3, с которой некогда этот народ пешком дошел до Тихого океана. Именно поэтому Сталин пользовался, пользуется и, вероятно, еще будет пользоваться широкой поддержкой в русском народе.
Сегодня, ставя себе в пример царскую Россию, – а совсем без исторических примеров строить будущее тяжко, – мы хотели бы, чтобы она вернулась в своем блеске и величии, но без крепостного права и узаконенной проституции в империи, грезящей возвращением Константинополя, не так ли? Чтобы Столыпин получил свои 10 лет мира, но без его знаменитых галстуков. Чтобы замирен был Кавказ, но аулы больше не стирались с лица земли. Чтобы строились церкви и монастыри, как при Николае II, но не было бы тысяч детей, растущих в фабричном дыму. Чтобы такие благородные русские офицеры, как А. Колчак, даже в минуту отчаяния не прибегали к классовым чисткам. Иными словами, мы хотим взять от Российской Империи то, чего нам не хватает сейчас, а не то, чего и так хватает. Подобным образом и современные сталинисты хотят от своего народа мужества, энтузиазма, организованности, презрения к смерти, воли к жизни и рождению детей, но без всего того, что легло кровавым пятном на первую половину ХХ века. Если они наивные мечтатели, уместнее их жалеть, чем подозревать в них маниакальное желание подвергнуть репрессиям миллионы невинных людей.
Но их мечты, быть может, не так уж наивны. Когда мы научимся относиться к сталинской эпохе без гнева и пристрастия, мы сможем по крайней мере трезво оценить, какие именно из ее инструментов могут быть сейчас востребованы и для чего.
------
1. Пример современного взвешенного исторического исследования – «Советский Термидор» венгерского историка Тамаша Крауса.
2. Этот тезис основан на реальной семейной истории из жизни фронтовика, воевавшего на Курской дуге, который, узнав случайно из разговора, что некто служил в заградотряде, отказался садиться с ним за один стол. Немедленных репрессий в ответ на этот публичный жест не последовало: все же система была не таким паноптикумом, как это представляется в ее упрощенных описаниях.
3. Поэтому-то у классика даже образец – увы, во многом затертый и невостребованный – всех русских свободолюбивых людей говорит безо всякой рисовки, что он де «служить бы рад».
Ссылка: Еще раз о последствиях культа личности (по поводу «православного сталинизма») - Православная книга России
25 июля 2011 года
В продолжение темы, открытой материалом Алексея Андреева «Образы святости. Душа "православного сталиниста"», Интернет-портал «Правкнига.Ру» предлагает вниманию своих читателей авторскую колонку преподавателя кафедры философии религии и религиоведения МГУ имени М.В. Ломоносова и Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ) кандидата философских наук Ильи Сергеевича Вевюрко.
От столицы до окраины
дует вздох народный зря:
«Нам бы надо нынче Сталина,
нам бы батюшку-царя…»
(Дмитрий Нечаенко)
дует вздох народный зря:
«Нам бы надо нынче Сталина,
нам бы батюшку-царя…»
(Дмитрий Нечаенко)
Как и всякий оксюморон, словосочетание «православный сталинизм» имеет крайне ограниченную функциональность, которая состоит в том, чтобы скрывать от непосвященных довольно тривиальный факт: сочетание православия и сталинизма в современной России далеко выходит за пределы карикатурных представлений о «православных сталинистах». Более того, сам феномен сталинизма в современной России далеко выходит за пределы всего того, что является объектом и предметом «десталинизации».
Личность Сталина, как она представлена обществу не только средствами массовой информации, но даже и школьным курсом истории, – образ всесильного тирана, этакого Навуходоносора, который «кого хотел, умерщвлял, и кого хотел, оживлял, кого хотел, возвышал, и кого хотел, унижал» – есть не что иное, как производная от культа личности Сталина, которая не выдерживает исторической критики1. Другими словами, современный антисталинизм сам разворачивается в парадигме культа личности, сам еще не преодолел ее. А коль скоро Сталин всесильным не был, главной оценке подлежит не сам он, а его время, режим и тот политический строй, воплощением которого вождь сделался благодаря тому, что занял нишу, отведенную отечественным вариантом материалистической диалектики для объекта культа личности.
Природа современного русского сталинизма остается непонятой именно потому, что ее рассматривают через призму отношения к личности Сталина. Правда, что такой взгляд поддерживают и некоторые сталинисты, вроде Александра Проханова. Но правда и то, что в его преувеличении, в его трактовке как единственного состоит лукавство его противников. Потому что, если сталинисты – это люди, любящие лично Сталина, то велика ли опасность от таких любителей? В мире немало поклонников Цезаря, Тамерлана, Наполеона, других коварных и жестоких властителей. Во-первых, второго Сталина не будет, ибо нет никаких исторических предпосылок для его появления. Сталин был дитя XIX века, коммунист, революционер, не следует об этом забывать. Во-вторых, если эти люди рисуют Сталина святым, по принципу «хороший Сталин и плохой Берия», то, значит, они любят не совсем того Сталина, которого так ненавидят их оппоненты. Положим, они ошибаются, но все-таки объявлять их апологетами репрессий 1920-1950-х гг. не позволяют элементарные правила ведения полемики. Если же современные сталинисты – это поборники той системы, которая лишь ассоциируется со Сталиным, тогда не имеет смысла в борьбе с ними так много концентрироваться на личности Сталина. Говорите о системе, сопоставляйте ее с нынешней, доказывайте превосходство последней. Именно культ личности Сталина позволяет все время подменять разговор о пригодной для развития России системе разговором о кровавом диктаторе. Именно культ личности Сталина является цитаделью теоретического либерализма в его специфически российском варианте.
Сталинская система характеризовалась не только мощным диктатом сверху, но и мощнейшей активностью народных масс. Размеры этой активности проявились в Войну в партизанском и тыловом движении, чего никто не может отрицать. Несомненно, что одним из аспектов ее в мирное время был так называемый «репрессивный энтузиазм», который распадается на спектр феноменов от «чистого» и бескорыстного коммунистического фанатизма до расчетливого доносительства. Все это было в реальности. Но попытки представить картину эпохи в упрощенном виде – треть страны сидела в лагерях, треть ее охраняла и еще треть сидела смирно по домам – обречены на неудачу, пока русский народ еще не совсем лишен исторической памяти. Правда состоит в том, что, в то самое время, когда упомянутый репрессивный энтузиазм смел миллионы невинных людей в лагеря и приставил к ним свирепую охрану, десятки миллионов других вовсе не строчили доносы, а занимались ударным самоотверженным трудом и видели плоды своего труда. И сейчас потомки этих людей искренно не понимают, почему они должны каяться не только перед Россией, но даже и перед заграницей в репрессивном энтузиазме фанатиков и проходимцев, которым их деды, может быть, никогда не подавали руки2.
Если исходить из христиански верного тезиса, что «каждый за всех виноват», тогда, конечно, и каяться надо в общих злодеяниях. Но в этом случае совсем непонятно, почему те же люди, которые призывают русских с омерзением отбросить от себя все, что связано с именем Сталина, и раскаяться в прахе и пепле за все те свершения, которые были сделаны в годы его руководства страной, – не являются старонниками общенародного покаяния в отступничестве от православного Царя и вообще революционном бунте против человеческих и Божеских законов? Логика не такой гибкий инструмент, чтобы выворачивать ее то так, то этак.
Эпоха Сталина принесла много страданий русскому народу. Но эта эпоха была создана не кучкой «кремлевских горцев» и не начальниками концлагерей, а энтузиазмом, и далеко не только репрессивным, самого русского народа. Сталин во многом был символом возвращения русскому народу его естественного, не привелегированного, но смысло-жизненного имперского статуса, его привычной служилой роли3, с которой некогда этот народ пешком дошел до Тихого океана. Именно поэтому Сталин пользовался, пользуется и, вероятно, еще будет пользоваться широкой поддержкой в русском народе.
Сегодня, ставя себе в пример царскую Россию, – а совсем без исторических примеров строить будущее тяжко, – мы хотели бы, чтобы она вернулась в своем блеске и величии, но без крепостного права и узаконенной проституции в империи, грезящей возвращением Константинополя, не так ли? Чтобы Столыпин получил свои 10 лет мира, но без его знаменитых галстуков. Чтобы замирен был Кавказ, но аулы больше не стирались с лица земли. Чтобы строились церкви и монастыри, как при Николае II, но не было бы тысяч детей, растущих в фабричном дыму. Чтобы такие благородные русские офицеры, как А. Колчак, даже в минуту отчаяния не прибегали к классовым чисткам. Иными словами, мы хотим взять от Российской Империи то, чего нам не хватает сейчас, а не то, чего и так хватает. Подобным образом и современные сталинисты хотят от своего народа мужества, энтузиазма, организованности, презрения к смерти, воли к жизни и рождению детей, но без всего того, что легло кровавым пятном на первую половину ХХ века. Если они наивные мечтатели, уместнее их жалеть, чем подозревать в них маниакальное желание подвергнуть репрессиям миллионы невинных людей.
Но их мечты, быть может, не так уж наивны. Когда мы научимся относиться к сталинской эпохе без гнева и пристрастия, мы сможем по крайней мере трезво оценить, какие именно из ее инструментов могут быть сейчас востребованы и для чего.
------
1. Пример современного взвешенного исторического исследования – «Советский Термидор» венгерского историка Тамаша Крауса.
2. Этот тезис основан на реальной семейной истории из жизни фронтовика, воевавшего на Курской дуге, который, узнав случайно из разговора, что некто служил в заградотряде, отказался садиться с ним за один стол. Немедленных репрессий в ответ на этот публичный жест не последовало: все же система была не таким паноптикумом, как это представляется в ее упрощенных описаниях.
3. Поэтому-то у классика даже образец – увы, во многом затертый и невостребованный – всех русских свободолюбивых людей говорит безо всякой рисовки, что он де «служить бы рад».
Ссылка: Еще раз о последствиях культа личности (по поводу «православного сталинизма») - Православная книга России
Комментариев нет:
Отправить комментарий