Игорь Мельников. КАТЫНЬ. Палачи и жертвы

Игорь МЕЛЬНИКОВ
26.06.2011

В своих предыдущих материалах я много писал о жертвах НКВД, рассказывал о преступных приказах, которыми отправляли тысячи людей, словно скот, на бойню. Сегодня я хотел бы назвать несколько фамилий тех, кто был непосредственным исполнителем смертных приговоров. Кроме того, картину того страшного времени я дополню воспоминаниями польских граждан, которые в начале 1940-х оказались в минских тюрьмах и сполна изведали ужасы бесчеловечной сталинской системы. 

На одном из минских кладбищ покоится прах Степана Григорьевича Кобы. В конце 1930-х этот человек служил начальником комендатуры внутренней тюрьмы НКВД («американки») в Минске. Именно он был одним из тех, кто лично в 1940-1941 годах приводил в исполнение смертные приговоры узникам минских тюрем. Среди них львиную долю составляли те, чьи фамилии значатся в Белорусском катынском списке.

С марта 1941 года этот человек был комендантом Административно-хозяйственно-финансового отдела НКГБ БССР. В ноябре 1941-го его откомандировали в Особый отдел НКВД Резервного фронта. С декабря 1941-го Степан Коба — комендант Особого отдела НКВД Западного фронта, с мая 1943-го по март 1945-го — комендант АХФУ НКГБ БССР, с марта 1945 года — заместитель начальника АХФУ НКГБ БССР, с октября 1946-го — заместитель начальника Административно-хозяйственного отдела МГБ БССР. С августа 1952-го — заместитель начальника АХО, он же комендант МГБ БССР. Умер 45-летний Коба в собственном кабинете, на два месяца пережив Сталина.

Другими палачами минских тюрем были сотрудники НКВД БССР Владимир Никитин, Иван Ермаков, Иван Кмит, Иван Бочков, А. Острейко. Кстати, последний работал старшим надзирателем «американки». В 1937 году Острейко был назначен дежурным помощником коменданта комендатуры административно-хозяйственного отдела НКВД БССР, а через год вновь возвращен на должность старшего надзирателя тюрьмы. В 1943-м А.Острейко назначили дежурным помощником коменданта комендатуры Наркомата госбезопасности БССР.



Для того чтобы проиллюстрировать, как производились расстрелы, приведу выдержку из книги Е.Горелика «Kuropaty. Polski ślad», изданной в Варшаве в 1996 году.

Из рассказа вахтера комендатуры НКВД БССР Сергея Захарова: «По приказу коменданта я и другие конвоиры, фамилий их уже не помню, часа в 22-23 подъехали на крытой брезентом грузовой машине к «американке»… Охрана тюрьмы посадила в кузов несколько арестованных… Было их не менее 20 человек… Я не ходил туда, где расстреливали, я сидел в кузове и охранял осужденных… Не помню точно, кто — исполнитель или охранник — пришел, взял одного человека и увел. Раздался выстрел. Потом пришли за другим осужденным, вывели его, опять прозвучал выстрел. Таким образом расстреляли всех… Уходя из тюрьмы, они забирали все свое, как мы называли, «приданое». Я сам видел в руках у осужденных свертки и сумки с вещами. Они выходили с ними из машины, а назад никто ничего не возвращал… Из разговоров с Бочковым, Острейко, Мигно, которые расстрелами занимались постоянно, я знаю, что приговоренного к смерти подводили к яме и стреляли в голову, затем он сам падал или его сбрасывали в могилу. Туда же бросали и все личные вещи… Судя по одежде, а особенно по обуви, среди конвоируемых было много жителей Западной Белоруссии. Одни были одеты очень роскошно, другие поскромнее. На некоторых была очень дорогая обувь, выполненная на заказ. Такую носили на Западе. В 1937-1938 гг. на расстрел каждую ночь возили. И в сороковом, после присоединения Западной Белоруссии, работы тоже было много».

А теперь обратимся к воспоминаниям польских граждан, ставших узниками минских тюрем. 1 апреля 1940 года в тюремном вагоне из Барановичей в Минск среди прочих заключенных прибыл Константин Рдултовский, фигура знаковая для Западной Белоруссии. Белорусский дворянин родился в 1880 г. в имении Чернигов-Горный на Новогрудчине. В 1919-1920 годах был Барановичским и Столбцовским повятовым старостой. В 1928-м Рдултовского избрали депутатом Сейма ІІ Речи Посполитой. А с 1930 по 1938 годы он был сенатором от Новогрудчины в польском парламенте. Тогда же исполнял обязанности главы Виленской сельскохозяйственной палаты. Сразу после установления советской власти в Западной Белоруссии Константина Рдултовского арестовали и держали в тюрьме НКВД в Барановичах, а затем этапировали в Минск.

В варшавском «Восточном архиве» исследовательского центра «Карта» хранится дневник землевладельца с Новогрудчины. Обратимся к этому документу: «1 апреля 1940 года. Около 10-11 часов утра мы приехали в Минск. Нас вывели из вагонов и усадили в грузовые машины. Проехали мимо памятника Ленину, а возле костела Св. Симона и Алены, построенного когда-то Эдвардом Войниловичем, грузовик резко повернул влево, и вскоре мы оказались возле старой тюрьмы. Среди тех, кто ехал со мной, было много знакомых из Гродно и Волковыска. Нас провели на последний этаж и 120 человек поместили в одну камеру. Люди думали, что это на время. Оказалось, что навсегда. На каждого человека приходилось примерно 40 см свободного места. Было жарко, не хватало воздуха. Позднее нас стали выводить на прогулки. Кормили хлебом и водой, с какой-то травой. Надзиратели называли это питье «чаем».

Среди заключенных было много землевладельцев, осадников, полицейских, офицеров Войска Польского. Заключенные говорили, что в соседней камере сидели несколько польских генералов.

Под нашей камерой находились кабинеты следователей, где арестованных допрашивали. Часто оттуда доносились человеческие крики. Некоторые из заключенных не выдерживали побоев, сходили с ума. Часто арестантов вызывали из камеры «с вещами». Больше мы этих людей не видели. На их место приводили новых заключенных.

Через две недели после пребывания в тюрьме мне зачитали приговор. За то, что я был землевладельцем и «эксплуатировал» 111 человек, меня приговорили к 8 годам исправительных работ».

Сенатору из Западной Белоруссии в каком-то смысле повезло. В августе 1941 года его, работающего в колхозе под Алма-Атой, освободили. Вскоре он вместе с другими соотечественниками окажется в Иране…

В 1940 г. в Гродно был арестован Николай Злоцкий. Молодого парня обвинили в участии в польской националистической организации и отправили в «американку». В воспоминаниях этого человека есть очень интересный факт. Описывая страшный день 22 июня 1941 года, гродненец рассказывал, что во время одного из первых налетов немецких бомбардировщиков на Минск бомба попала в здание тюремного архива и полностью его уничтожила.

Другой польский заключенный подофицер Корпуса Пограничной охраны Казимеж Круликовский был арестован в Граево в 1940 году, и после остановок в тюрьмах Белостока и Бреста оказался в белорусской столице. В своих воспоминаниях он также отмечает, что во время немецкой бомбежки тюремная канцелярия была разрушена до основания и все документы были уничтожены. Быть может, это и есть ответ на вопрос, что же стало с таинственным Белорусским катынским списком?!

И Николай Злоцкий, и Казимеж Круликовский были среди тех, кого НКВД пыталось эвакуировать из Минска в июне 1941 года. В районе Червеня обоим удалось воспользоваться нерасторопностью конвоиров и сбежать.

Польским фондом «Голгофа Востока» в свое время было проведено исследование и представлен список фамилий польских граждан, ставших жертвами расстрелов НКВД в Минске. О некоторых из этих безвинно убиенных стоит рассказать поподробнее.
Так, среди многих административных чиновников восточных воеводства Второй Речи Посполитой в «американке» оказался последний президент Бреста над Бугом, депутат польского Сейма, капитан Войска Польского Францишек Колбуш. В 1935 году он успешно баллотировался в польский парламент от округа Пинск. В 1938-м был избран городским главой. Осенью 1939-го Колбуш был арестован НКВД… Судьбу брестского градоначальника повторили и бургомистр Слонима Хенрик Бенкевич, и бургомистер Клецка подполковник Войска Польского Владислав Хмелевский. Следы всех этих людей теряются в Минске.

Не обошла горькая участь и виленского журналиста, тридцатитрехлетнего репортера «Слова Виленьского» Тадеуша Доленги-Мазовецкого. Он, будучи подпоручиком Войска Польского, с первых дней войны воевал в 85-м полку пехоты, но попал в советский плен и вскоре оказался в Минске…

Среди польских военнопленных было много знаменитых спортсменов, участников Олимпийских игр. Так, жертвой минского НКВД стал лучший польский пловец межвоенного двадцатилетия, участник Олимпиады 1936 года в Берлине Роман-Казимеж Бохеньски, воевавший в звании подпоручика резерва в составе 13-го пехотного полка.

Похожая история и у многочисленных польских полицейских, профессионально игравших до войны в футбол. Среди «кудесников кожаного мяча», которых держали в неволе в Минске, оказались постерунковые Феликс Джизга, Вильгельм Калужа, Игнатий Кель, представлявшие, как сейчас принято говорить, цвета сборной Силезской полиции в Катовицах. Узниками минской «американки» оказались чемпион по боксу в среднем весе, полицейский Павел Гонска, а также чемпион по стрельбе полицейский Болеслав Линовецкий. Следы этих людей также теряются в белорусской столице.

Было, безусловно, много обычных людей, таких, как владелец магазина в Молодечно Леон Лукомский или полицейский пенсионер Константы-Леон Стшелецкий из Бреста.

Среди высокопоставленных чинов, оказавшихся в тот роковой момент в Минске, можно выделить комиссара полиции из Новогрудка Юзефа Андзяка, генерала Войска Польского в отставке Казимежа Пясецкого. Видимо, рядом с этим генералом сидел и новогрудский сенатор Рдултовский.

Среди тех, чьи фамилии находились в Белорусском катынском списке, немало и белорусов. Так, 17 октября 1939 года в Вильно был арестован Вячеслав Васильевич Богданович, известный журналист, политик, сенатор. Последним местом его пристанища в 1940 году была минская «американка». В Пинске НКВД арестовал бывшего польского полицейского, белоруса по национальности Петра Николаевича Хвесюка. В 1940-м его отправили в распоряжение минского НКВД…

По статье 76 УК БССР (участие в к/р организации) к высшей мере наказания был приговорен православный белорус Потап Герасимович Войтенко, бухгалтер из деревни Поречье Брестской области. Местом его захоронения значится Минск.

6 февраля 1940 года сотрудниками НКВД был арестован сельский учитель Владимир Степанович Жук. Вначале его содержали в пинской тюрьме, а в апреле 1940-го перевели в «володарку».

Места погребения этих несчастных до сих пор не известны. Перед войной НКВД расстреливало в Куропатах, Дроздах, Масюковщине и других местах. Наверное, было бы правильным установить там памятные знаки с фамилиями расстрелянных граждан межвоенной Польши. По-моему, неважно, были ли они поляками или белорусами, родились ли эти люди на этнически польских или на белорусских землях. Главное, что они приняли мученическую смерть на нашей земле, и мы обязаны почтить их память. Это будет по-христиански.

Ссылка: Игорь Мельников. КАТЫНЬ. Палачи и жертвы - Naviny.by