Николай Суханов
31.08.2011
Цель этих заметок - дать краткое обоснование постановки крестов.
Поклонный крест, установленный около церкви Успения Пресвятой Богородицы (1-е фото), хронологически был первым знаком, поставленный в 2002-ом году в память о лявленских захоронениях жертв политических репрессий.
На схеме (справа) красными точками отмечены основные захоронения, кроме того, что на острове Ельничный, из-за его сравнительной удалённости от Лявли.
Мне кажется, сложилась определённая система знаний о политических репрессиях в Архангельске и роли в них географического пункта «Лявля».
В 1928 году в Лявле начинает действовать Управление 9-ой базы УСЕВЛОНа. Её сотрудники выполняли одиночные расстрелы за лявленским кладбищем и групповые за Трепузово.
С 1934-го по 1936 год исполнение приговоров производится в лесу около кооператива «Северодвинка». Здесь стоял полк пограничников, позднее конная школа милиции.
С 1936 года основным расстрельным районом становится лес по правой стороне речки Чёрная между Бабонегово и Конецгорьем. Район был обнесён глухим забором. Стоял дом (сторожка), в котором постоянно находился сотрудник НКВД.
С 1943 -го стреляют уже в городе, а трупы вывозят в лес за псарёвским кладбищем.
Адская машина уничтожения работала без перерыва.
Расстрелы на острове Ельничный.
(Начало двадцатых годов)
В 1925-ом году, в июле, на двух баржах везли заключённых в Холмогорский концентрационный лагерь. Когда проплыли начало Богоявленки, ведущей к Холмогорам, заключённые начали кричать, указывая капитану буксира, что надо было свернуть с судового хода в левую протоку Северной Двины. Охрана восприняла крики как бунт, тем более, что один молодой человек, воспользовавшись неразберихой, прыгнул в воду и поплыл к острову. Ему удалось спастись. Двое суток он сидел в кустах, потом переплыл в Вайново (Свидетельство П.Я.Короткого, который дал молодому человеку одежду и помог скрыться).
Был ещё один человек, видевший эту расправу, - Мария Владимировна Гурьева. Она приплыла рано утром на остров Ельничный доить корову, увидела, как выводят людей с барж и расстреливают, и тоже спряталась в кустах. Мария Владимировна рассказывала мне, что люди были в основном в рясах, т.е. священники, монахи. (Хотя зять Павла Яковлевича Короткого уверял меня, что его приятель находил на берегу острова удостоверение есаула войска кубанского)
Кто-то из расстрелянных на острове Ельничный нес с собой икону. Она попала вместе с трупами в ров, точнее сказать, яму естественного происхождения, по-местному «калуху», и пятьдесят лет в земле пролежала.
Но река активно размывает остров в этом месте, кости выпадают в воду, выпала и икона. Местный житель, Виктор Корельский, подобрал её и унёс домой. Это была уже практически голая доска, только левкас местами сохранился.
Когда мы случайно узнали, что у него дома хранится иконная доска с острова Ельничный, мы упросили Виктора отдать её в наш храм. Полгода она простояла на жертвеннике придела Митрофана Воронежского, и вдруг на ней появилось некое изображение. В то время в нашем храме активно мироточили маслицем несколько, и мы решили сфотографировать их. Заодно сфотографировали и эту доску, как мы её называли. А фотоаппарат выдал то, что вы видите на снимке - великомученицу Варвару!
17-го июля 2008-го года благодаря помощи работников ДЭП-211 и его генерального директора Беляева Владимира Дмитриевича наш приход установил на острове Ельничний поклонный крест.
Захоронения около СОТ «Северодвинка»
(1934-1936 годы)
В 1989-ом году автор этих строк и Митин Владимир Анкиндинович, тогда сотрудник Архангельского краеведческого музея, сделали пробный раскоп в лесу около СОТ «Северодвинка». На этом месте позднее лявленским приходом был установлен поклонный крест.
После нас ров полностью раскопали работники Приморской прокуратуры, насчитали сорок два черепа со следами выстрела в затылок, провели необходимые экспертизы и сообщили Митину, что расстрелы на этом месте производились в 1934-1936 годах.
Владимир Анкиндинович, ныне покойный, считался руководителем нашей группы, поскольку был единственным профессиональным историком. Вероятно, он лучше бы выполнил эту работу, описание лявленских захоронений. Но...
Школьники из детской группы общества «Поиск» очистили, как смогли, приблизительно четверть массива захоронения от подлеса, оформили рвы, как могилы, и обнаружили на деревьях зарубки в виде крестов. О чём думал человек, уже после войны делая их? Наверно, о том, что кто-нибудь обратит внимание на этот лес, и узнает, что хранит эта земля. Видимо, свидетельства о таких преступлениях против людей и Бога, какие творились на лявленской земле, не могут быть уничтожены.
Бабонеговский массив захоронений.
В 1988 году мне довелось быть свидетелем спора Альберта Семьина, известного архангельского краеведа, директора музея на острове Мудьюг, и одного «гебиста», офицера КГБ. Сира Васильевна Горохова, дочь первого ректора АЛТИ просила показать место гибели отца, и они, «гебист» и Семьин, сопровождали её.
К тому времени молва уже определила меня в негласные коменданты лявленских захоронений, и за мной привернули, чтобы провёл экскурсию по лесам.
Накануне они встречались с ветераном КГБ, служившим в 1937 году охранником: охранял место расстрелов. Он рассказывал им, как убивали Василия Горохова, первого секретаря крайкома Бергавинова и других видных коммунистических деятелей Архангельска. Только они по-разному поняли старика: «гебист» уверял, что это происходило на базе НКВД, и, значит, за Трепузово, Семьин же доказывал, что район расстрелов находился перед Лявлей, т.е. между Конецгорьем и Бабонегово, на месте обкомовских дач.
Проще всего разрешить такой спор, проведя раскоп. Но кто разрешил бы тогда, в 88-ом году копать на обкомовских дачах? До 1991-го года охрана там была очень серьёзная. Каждый раз, проезжая мимо этого красивого места, невольно думал: где? За Трепузово или здесь?
Повернули моё мнение в сторону Бабонегово две старушки Потанины: Ульяна Ивановна и Ульяна Васильевна. Они помнили 37-й год очень хорошо. Ульяна Ивановна работала тогда в Конецгорском лесопункте, а Ульяна Васильевна в колхозе и участвовала в строительстве первой дачи - зелёного двухэтажного дома. Они помнили и сторожа «расстрельного района» и его сторожку.
Но окончательно убедил Георгий Николаевич Фурсей, вице-президент Российской академии естественных наук, когда показал мне копию личного дела его отца, архангельского художника Николая Фурсея, расстрелянного «в Конецгорском лесопункте» в 1942-м году.
Захоронения за псарёвским кладбищем.
Массив захоронений, который условно можно назвать за псарёвским кладбищем, самый большой из лявленских массивов захоронений жертв репрессий и самый циничный по способу захоронений.
До середины тридцатых годов двадцатого века здесь стояла древняя часовня, которую в сообщении в Архангельскую консисторию в 1878 году лявленский священник Илья Легатов назвал старообрядческой, не объясняя почему. Если смотреть со стороны Лявли, массив расположен справа сзади за местом, где она стояла, и где сейчас установлен поклонный крест.
Непосредственно расстрелы производились в городе, сюда привозили уже трупы, раздетые и без опознавательных знаков.
Из воспоминаний Екатерины Андреевны Бутаковой (жительницы д. Ершовка):
- Мы с мужем и золовкой ходили по клюкву. Запозднились, возвращались домой уже в сумерках. Они (похоронная команда - Н.С.) со всех сторон охранение выставили, а со стороны леса - нет. Мы и вышли к самой машине. Трупы были голые, их крючьями, какими лес катают, из машины в ров стаскивали. Нас арестовали, но меня и золовку через час отпустили, а мужа отвезли в город - для выяснения.
На наш запрос с В.А.Митиным в Архангельское отделение КГБ нам ответили, что списки захороненных за псарёвским кладбищем не сохранились (как и по другим захоронениям), но есть путевые листы на рейсы машин в Лявлю, что косвенно подтверждает приведённые выше воспоминания.
Поклонный крест «от депутатов областного собрания распятому русскому крестьянству»
В своё время заведующая Холмогорским районным архивом показала мне под большим секретом папку «О лишенцах», лицах лишённых избирательных прав, которую она хранила на свой страх и риск. Больше всего меня поразило тогда соотношение числа этих «первых кандидатов на раскулачивание» к общему числу жителей. В 1928-ом году лишён избирательных прав был каждый четвёртый, а в Нижнее-матигорской и Кехотской волостях, куда в это время входила Лявля, их было более половины.
В годы коллективизации Север принял огромную армию раскулаченных из южных и центральных областей России. А куда делись наши местные «мироеды»?
Сначала, весной 1929-го года их собрали в четырех СУРПовских (Северного управления речного пароходства) бараках в Чёрном Яру. Не удивительно, что в этом наспех организованном концлагере, в обстановке невероятной скученности, начались болезни. Из воспоминаний У.И.Потаниной:
- Один раз меня окликнул из-за колючей проволоки старичёк. Оказался дальний родственник из Сопушкино, попросил передать своим, чтобы прислали продуктов. Действительно, через некоторое время мне привезли посылку. Принесла я её к начальству, Банёв такой был. Он при мне верхнюю крышку с ящика снял: там еда, а сверху - верёвка.
Из воспоминаний Анны Михайловны Ивановой, старейшей жительницы деревни Малые Корелы:
- Мне тогда лет одиннадцать было, но я хорошо запомнила их лошадь. Каряя кобыла, и телега почему-то выкрашена была в коричневый цвет. Взрослые, встретив её, всегда крестились. Говорили, что на ней возят трупы из бараков на кладбище деревни Малые Корелы.
Раскулаченных в течение лета отправляли баржами на Печёру. Но возить людей баржами по морю дорого.
Как выпал первый снег, всех оставшихся построили в колонну и под конвоем повели туда же. Об этой колонне мне рассказывали многие лявленские старожилы. Чтобы разместить подконвойных на последнюю ночёвку под кровлей, были заняты повети всех лявленских домов. На следующий день их снова выстроили в колонну вдоль берега Лявленки: шесть человек в шеренгу. Когда голова колонны зашла в лес за Зачапино, последние шеренги её ещё спускались с моста
Начало лявленского зимника
Первоё жильё, которое им встретилось по Лявленскому зимнику, был сумозерский старообрядческий скит (50 километров от Лявли), затем командировка Облзаглеса на Кельдозере, обустроенная выселенными соловецкими монахами. Но крыш этого жилья едва хватило, я полагаю, чтобы укрыться от непогоды только конвою. Старики, женщины, дети ночевали, очевидно, под открытым небом.
(О главах семейств, раскулаченных по первой категории см. далее, в главе «Поклонный крест на острове Красный»)
Об этом скорбном пути холмогорского (точнее, северного) крестьянства на Печёру надо писать особо. Но у меня был случай рассказать о концентрационном лагере в Чёрном Яру депутатам областного собрания, и они решили на свои средства изготовить Поклонный крест. Его наш приход установил и освятил в 2008-ом году, в день России.
Поклонный крест на острове Красный.
Мы точно знаем о затоплении двух барж с заключёнными в Северной Двине в 1925-ом году.
Летом 1925 года на берегу сидели отец с сыном Б-вы. Просто сидели и любовались рекой. Погода прекрасная, буксир баржу тянет. Вдруг на пароходе забегали люди, закричали. Было видно, как они выбирают буксировочный трос, и баржа медленно уходит под воду.
В это же время семья Карбасниковых в деревне Ершовка собиралась поужинать. Вдруг раздались крики на реке. Отец, Егор Карбасников, быстро задёрнул занавески на окнах, но зря - на следующий день дети всё равно узнали, кто кричал и по какому поводу.
Из воспоминаний У.И.Потаниной:
- В тот год мы с отцом решили на Успение (Пресвятой Богородицы) плыть в Лявлю. Только вывернулись из Сопушинки на Двину, сразу после Бабонеговской кошки, очутились среди мертвяков. Во всю ширину реки, справа и слева несло трупы - над водой только лицо и кисти рук. Вот страху-то натерпелись. В Лявле около церкви встретили председателя волисполкома, рассказали ему - всё-таки власть.
- А, это всякую шваль по деревням собирают и топят в реке,- объяснил он.
Уместно задаться вопросом: если баржа с заключёнными уходила под воду против Ершовки, то где следует искать её сейчас?
Ответ однозначен - в бабонеговской яме! В начале двадцатого века она была самым глубоким местом на Северной Двине - глубина около сорока метров, а сейчас восемнадцать.
Весной 1929 года по Двине вниз по течению спускались баржи. На первую садили глав семейств, раскулаченных «по первой категории», на последующие - сами семейства. Все баржи пристали в Чёрном Яру - первая не пристала нигде.
Держатели быков, выполнявших роль селекционеров, владельцы маслозаводов и кожзаводов, мельники, организаторы кооперации, просто крепкие хозяева - цвет холмогорского крестьянства. Где они обрели последний приют? Логично предположить - в той же бабонеговской яме.
Из воспоминаний Ульяны Ивановны Потаниной:
- В 43-ем году на сплаве по Северной Двине сложилась очень тяжёлая обстановка. Вдоль всего острова Красный были с весны поставлены плоты. Летом их «обсушили», т.е. не смогли приплавить к лесозаводам, и нас, рабочих Конецкорского лесопункта, послали на освоение аварийной древесины. Кроме нас, «пригнали» ещё тысячу заключённых.. Только мужчин, им бы на фронте быть, но...Мы, местные, «хлебы» с собой возьмём, а заключённых почти не кормили. Сядем обедать - они такими глазами смотрят, что кусок в глотку не лезет.
Умерших от голода там же, на острове, и хоронили. Все они там зарыты.
Поклонный крест на острове Красный стал общим памятником и утопленным в реке и зарытым на острове.
В августе 1928-го года вели этап в Облзаглес, так называлась тогда организация, на базе которой в лявленских лесах позднее будет создан Кулойлаг. Остановились ночевать в деревне Малые Корелы. Заключённых развели по домам, точнее по поветям. По рассказам старожилов (Анны Михайловны Ивановой и др.) вели на лесоповал священников. Что произошло далее - неизвестно. То ли случился побег, то ли попытка побега, но начальник этапа вывел всех на местное деревенское кладбище, заставил вырыть ров и всех расстрелял.
(Странным образом было сказано, что в Малых Корелах убиты отцы Никита, Михей, Николай, Владимир и еже с ними - Н.С.)
Читатель, наверное, удивится, но в Уйме, на Кирпичном, в своё время была тюрьма. Всё, что я знаю о ней знаю, знаю со слов архангельского краеведа и историка Татьяны Ивановны Мельник.
Тема Татьяны Ивановны - интернированные поляки в России, ею она занимается много лет. Ниже приведена таблица о составе заключённых уемской тюрьмы в 1941-ом году, которую тоже любезно предоставила Татьяна Ивановна.
От себя же могу добавить, что в Малых Корелах и в Лявле существуют эстонские кладбища. Польские, эстонские, литовские и латвийские интернированные военнослужащие строили и ремонтировали в 1939-1941 годах мосты по всему нижнему Подвинью.
Поклонный крест, поставленный в Уйме на берегу реки стал общим знаком памяти и им и интернированным крымским и поволжским немцам, погибшим в Мечкастрое, на строительстве первой очереди Архангельского ЦБК.
Захоронения интернированных поляков есть во множестве рядом с деревней Жаровиха. Расположены они поблизости от строящейся церкви во имя иконы Божьей Матери «Взыскание погибших», там, где стояла печально знаменитая Архангельская пересыльная тюрьма.
Вместо заключения:
Если мы ещё раз посмотрим на схему лявленских захоронений, то идея крестного хода от церкви «Взыскание погибших» до лявленского придела новомучеников и исповедников российских возникает сама собой.
От церкви до церкви, от литургии до литургии, с остановками на панихиды через каждые три километра.
Ссылка: Десять крестов вдоль дороги - Православие на Северной земле
Комментариев нет:
Отправить комментарий