RepresNews: Восставший из ада

21.12.2009

Сталин остается действующим политиком

Восставший из ада. Свое 130-летие товарищ Сталин встречает в кругу российских политиков — он явным образом вернулся в современный политический процесс и дискурс. Как такое могло произойти — разбирался The New Times

Мы рубим лес, и сталинские щепки,
Как раньше, во все стороны летят.

Юз Алешковский

Рукопись Льва Троцкого «Сталин» оказалась повреждена и забрызгана кровью. Он был погружен в работу над книгой и не закончил ее именно потому, что агент Сталина Рамон Меркадер нанес Троцкому удар ледорубом по голове. Что характерно, страна, уже прошедшая через XX съезд, в 1960 году наградила Меркадера звездой Героя Советского Союза.* В незаконченном предисловии Троцкий написал, что Сталин получил власть отнюдь не благодаря своим личным качествам — на пьедестал его вознесла партийная машина. Отрицая мифологические сталинские таланты — интеллектуальные, писательские, ораторские, он не подозревал, что главные мифы — о том, что Сталин «ковал победу» в войне и обладал фантастическими «менеджерскими» способностями, — впереди.
Кстати, американское издание «Сталина» на английском языке увидело свет уже в 1941 году. На задней обложке Сталин назван «самым могущественным диктатором в мире».**

* The New Times писал об этом в № 39 от 2 ноября 2009 года.
** Trotsky Leon, Stalin. An appraisal of the man and his influence, Harper & Brothers, 1941.

Правда и вымысел

Такого количества «белых пятен» и «скелетов в шкафу», как у Сталина, нет, пожалуй, больше ни у кого из отечественных политических деятелей XX века. Практически все в его биографии, от дня рождения до самой смерти, окутано массой неясностей и мифов. Согласно общепринятой версии, будущий вождь «всех времен и народов» появился на свет в 1879 году, 9 декабря по старому, 21-го — по новому стилю. Однако еще в разгар горбачевской перестройки не где-нибудь, а в «Известиях ЦК КПСС» появилась статья, где приводились данные метрической книги Успенской соборной церкви в Гори, согласно которой сын Иосиф родился у православных крестьян Вцесариона и Екатерины Джугашвили «в шестой день месяца декабря тысяча восемьсот семьдесят восьмого года».* Тот же год рождения указан и в выданном на имя Иосифа Джугашвили свидетельстве об окончании полного курса Горийского духовного училища, и в документах Санкт-Петербургского губернского жандармского управления. Официальная, используемая до сих пор дата рождения вождя появилась в 20-х годах. Зачем Сталину понадобилось скрывать свой истинный день рождения, историки понять не могут.
Еще больше слухов связано с тем, кто на самом деле был его отцом. Еще до войны в польской газете «Жыче Варшавы» появилась заметка, в которой (впрочем, без ссылок на источники) утверждалось, что настоящий отец Сталина не кто иной, как Николай Пржевальский: якобы известный русский путешественник гостил в доме, где в прислугах была Екатерина Джугашвили… Некоторые гости Санкт-Петербурга до сих пор немало удивляются, когда, гуляя в сквере у Адмиралтейства, совершенно неожиданно набредают на «Сталина с верблюдом». Увековеченный в бронзе, Пржевальский действительно чем-то смахивает на «великого вождя», точнее, на его парадные портреты с мощными усами и шевелюрой, высоким лбом и офицерской выправкой. Реальный же Сталин, невысокого роста, сухорукий, рябой, больше походил как раз на своего «метрического» отца. По воспоминаниям соседей, сапожник Бесо Джугашвили много пил и был замечен в рукоприкладстве. Иначе говоря, Иосиф рос в типичной неблагополучной семье.
Непонятно, что все-таки в большей степени заставляло его постоянно скрывать правду о самом себе — навыки профессионального революционера-подпольщика или детские комплексы и склонность к паранойе. Как будто сама судьба все время заставляла его ставить гриф «секретно» на новых и новых фактах собственной биографии, порождая загадки, часть которых не разгадана до сих пор. Достаточно вспомнить сомнительные обстоятельства гибели его второй жены Надежды Аллилуевой, да и собственной его смерти — о заговоре партийной верхушки против престарелого «хозяина», готовившего очередную волну массовых репрессий, в последние годы не писал только ленивый. Его статус, как бы сейчас сказали, национального лидера на самом деле также не был вполне легитимным. С 1922 года он занимал пост генерального секретаря ЦК ВКП (б) и только незадолго до войны, в 1941 году, встал во главе правительства. Все это время пост председателя ВЦИК, а потом президиума Верхового Совета, то есть номинального «президента» страны до 1946 года занимал его соратник и ставленник М.И. Калинин, а после и вовсе бесцветный выдвиженец Н.М. Шверник. В условиях монополии на власть, принадлежавшей единственной оставшейся в стране партии, глава аппарата этой партии, опираясь на подконтрольный ему лично репрессивный молох, мог уже не думать о таких пустяках, как легитимность.
«Был простым сапожником Микич и каких высот сумел достичь», — пел один из героев знаменитой «Ханумы» в постановке товстоноговского БДТ. Для многих тогдашних зрителей аллюзия с недавней историей была очевидна. Однако поклонники вождя в наши дни любят приводить ставшую уже общим местом другую цитату — про соху и атомную бомбу. Хвалебные слова в адрес кровавого диктатора, который «зато модернизировал страну», принято приписывать Уинстону Черчиллю. Сам Черчилль, кстати, даже в Фултонской речи назвал «маршала Сталина» «товарищем военного времени». Что же до известной цитаты, то принадлежит она вовсе не Черчиллю, а, скорее всего, Исааку Дойчеру — британскому историку-марксисту, автору одного из первых биографических исследований о Сталине.** В переводе на русский его характеристика в одной из статей выглядит примерно так: «Тем не менее в течение последних трех десятилетий лицо России начало меняться. Суть подлинно исторических достижений Сталина состоит в том, что он принял Россию с сохой, а оставляет с ядерными реакторами». Дойчер не был адептом сталинского СССР — еще до войны его исключили из компартии за симпатии к идеям Троцкого. Он считал сталинизм естественным порождением российской действительности и российской революции, не будучи поклонником ни того ни другого. Стоило бы наконец перевести на русский язык его труды о Сталине, чтобы донести до читателей нашего отечества, насколько тиражируемые повсеместно слова вырваны из общего контекста размышлений историка.

* «Известия ЦК КПСС», 1990, № 11.
** Deutscher Isaac, Stalin: A Political Biography, Oxford University Press, 1966.

Сеансы разоблачения

Вся послевоенная история СССР, а затем России — это история десталинизации и ресталинизации. История попыток избавления от памятников вождю и возвращения его на пьедестал. Сеансы разоблачения — это хрущевская оттепель и горбачевская перестройка. Заморозки после 1968 года и слякоть путинских лет — это ползучая реабилитация корифея всех наук.
Уроки истории не передаются с ДНК отцов и молоком матери — каждое поколение вынуждено выучивать их заново. Что знают сегодняшние молодые люди, родившиеся после 1990 года, о Сталине? Он для них такой же исторический персонаж, как Иван Калита или Николай Первый. И если память о войне, причем в искаженном до картинки из школьной хрестоматии виде, еще как-то транслируется, то антисталинистская прививка не делается никем — ни школой, ни вузом, ни, что печальнее всего, семьей: массовое знание о Сталине и сталинизме не подкреплено эмоцией, связанной с памятью об аресте прадеда или страданиях членов семьи врага народа.
Между тем «величайшая геополитическая катастрофа», о которой скорбит нынешний лидер нации, была подготовлена раскрытием исторической правды о сталинизме. После XX съезда режим устоял только потому, что негативные эмоции по отношению к Сталину идеально легли на стремление молодого поколения построить новый, более правильный социализм. «Шестидесятники» как раз и были «поколением XX съезда», где бы они ни работали — в кинематографе, литературе или в ЦК. Тогда еще можно было защитить социализм именем хорошего Ленина в противовес плохому Сталину, и вынос тела Джугашвили из Мавзолея лишь закрепил требуемый эффект. Но уже в мае 1965-го, при упоминании Брежневым имени Сталина в юбилейной (20 лет Победе) речи, раздались аплодисменты. Протоколы заседаний горбачевского Политбюро полны реплик, что с разоблачениями, гласностью перестарались: так и основы государства можно порушить. «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова с трудом и на страх и риск редактора «Дружбы народов» Сергея Баруздина были опубликованы только в 1987 году. А по поводу «Архипелага ГУЛАГ» Александра Солженицына редактор «Нового мира» Сергей Залыгин еще в 1988 году получал указания от главного идеолога ЦК Вадима Медведева: в главном советском литературно-художественном журнале публиковать не будем, напечатаем «где-нибудь в Прибалтике». И действительно, главы, которых читатель не обнаружил в «Новом мире», появились в рижской «Даугаве».
В принципе, начальники были правы: окончательное разоблачение Сталина означало и подрыв социалистического строя: сталинизм был одной из его скреп, которая не позволяла выживать даже «социализму с человеческим лицом».

Парадоксы веры

История Сталина мифологична. Он и управлял страной с помощью мифологии, да так, что почти вся страна рыдала на его похоронах. А понимавшие, что происходит (или обязанные понимать в силу положения или образования), глушили в себе сомнения, как Синцов в «Живых и мертвых» Константина Симонова. Сам Симонов, один из тех, кто был обольщен и «завербован» Сталиным, в конце жизни нашел в себе моральные силы и честность признаться: «Противоречия (в оценке Сталина. — The New Times), где-то заложенные еще тогда, приглушенные, задавленные в себе в результате где-то трусости, где-то упорного переубеждения самого себя, где-то насилия над собой, где-то желания не касаться того, чего не хочешь касаться даже в мыслях… Многое, конечно, узнали только после XX съезда, это верно. Но отнюдь не все. Было и такое, о чем можно было и следовало думать до XX съезда, и оснований для этого было достаточно. Решимости не хватало куда больше, чем оснований».
В дневниках Лидии Чуковской есть упоминание встречи 23 женщин (уже в 1995 году!), побывавших и на войне, и в лагерях: «…все, почти поголовно, стремились возвратиться — после освобождения из лагеря — в партию. (Ушли на фронт в 16–17 лет комсомолками.) Все поголовно были потрясены XX съездом, потому что все «верили в Сталина» (это после пережитого ими!)». Истовость веры — такая же загадка, как и запредельная жестокость времени: зачем, ради чего такие реки крови и горы человеческого страдания? Личной жестокостью Сталин заражал свое окружение, а те — всю страну. Открытые процессы 30-х годов казались безумием даже Геббельсу, о чем свидетельствуют записи в его дневниках. А о том, как ожесточался весь народ, — во втором томе солженицынского «Архипелага ГУЛАГ», в главе «Замордованная воля». «Уже измазавшись в кровушке — ведь потом только жесточеешь». Эти простые на первый взгляд слова Александра Солженицына многое объясняют: страна была повязана круговой порукой, замазана одной кровью.
Сталин не был крупной личностью: циничный, безмерно подозрительный, бессистемно нахватанный, а не образованный. Омерзительный и несчастный в частной жизни.* Трусливый — о чем свидетельствуют его знаменитые тосты на приемах весной и летом 1945 года, включая тост за русский народ, который победил в войне не благодаря, а вопреки Сталину, в чем тот, по сути, и признался. 25 июня 1945 года на кремлевском приеме в честь участников Парада Победы Сталин произнес другой тост : «За людей, которых считают «винтиками» великого государственного механизма, но без которых все мы — маршалы и командующие фронтами, грубо говоря, ничего не стоим». Потом этим «винтикам» он отвинтил головы, а оставшиеся в живых воспроизводили привычную мифологию:

Вождь поднял бокал. Отхлебнул вина.
Просветлели глаза Отца.
Он усы утер. Никакая вина
Не мрачила его лица.
Ликованием вмиг переполнился зал…
А истерзанный русский народ
С умилением слезы с восторгом лизал,
Все грехи Ему отпустив вперед.

Это из тайно распространявшегося стихотворения капитана штурмовой авиации Александра Зиновьева, который потом стал знаменитым философом.** Той же логике подчинена нынешняя просталинская мифология, которая повторяет старую народную мудрость, излагаемую примерно так: «Сталина на вас нету!»

* Об этом лучшие книги написаны не у нас, а на Западе. См., например: Montefiore Simon S. Stalin. The Court of the Red Tsar, New York, Vintage Books, 2003.
* * В 1976 году за границей вышла знаменитая книга Александра Зиновьева «Зияющие высоты», которая в СССР входила в перечень запрещенных и за которую давали срок.

Мы воевали сами с собой

Почему Сталин вернулся в наше настоящее? Его изречения высекают на станциях метро, а деяния стыдливо-лицемерно оправдывают в школьных учебниках. Он фигурирует в социологических опросах наряду с действующими политиками.
Он — метафора порядка и ложно понятой «эффективности». Он — символ величия страны, причем величия утраченного. Жили плохо, зато нас все боялись — такова сегодняшняя логика державников. Его методы — единственный известный нам путь модернизации. Путь этот оказался тупиковым и стоил стране свободы и миллионов человеческих жизней. И пока немногочисленные победы в сознании россиян будут ассоциироваться с «эпохой Сталина», пока наше общество будет метаться в ложном выборе между Победой под руководством «великого вождя» и Свободой, у сталинизма по-прежнему есть шанс: восстав из ада, бросить страну в ее последний и решительный бой — с самой собой.