Фото Wikipedia Commons: Margaret Bourke-White
Иосиф Виссарионович Сталин
Секретный доклад Хрущева и его последствия
Алексей Пименов / Вашингтон
4 февраля 2011
25 февраля 1956 года. Одиннадцатый день 20 съезда КПСС. Выступления по большей части выдержаны в смешанном жанре – самоотчет плюс славословие в адрес руководства. Впрочем, уже известно, что запланировано продолжение, носящее совсем не парадный характер. И, согласно предположениям делегатов, имеющее отношение к скончавшемуся тремя годами ранее «отцу народов»…
Участники были поставлены в известность о том, что Н.С. Хрущев выступит перед ними с докладом о «культе личности». Однако то, что они услышали, их потрясло. Хотя бы потому, что исходило из уст лидера партии и страны.
«Речь идет о вопросе, имеющем огромное значение и для настоящего, и для будущего партии, – сказал Хрущев, – …о том, как постепенно складывался культ личности Сталина, который превратился на определенном этапе в источник целого ряда крупнейших и весьма тяжелых извращений партийных принципов…»
На каждой фразе выступления – что называется, тавро эпохи. Безудержному восхвалению Сталина противопоставляется «величайшая скромность гения революции Владимира Ильича Ленина», подчеркивавшего «роль народа как творца истории» а также «руководящую и организующую роль партии». Террор тридцатых («практика массовых репрессий») осуждается, ибо направлен он был «против… честных коммунистов». О других речь не заходит.
А с другой стороны – предельная недвусмысленность выражений. «…Самые грубые нарушения социалистической законности, пытки и истязания, приводившие… к оговорам и самооговорам невинных людей, были санкционированы Сталиным от имени ЦК ВКП(б)». Не произвол исполнителей, а директивы вождя!
И о прочих деяниях вождя также сказано без экивоков. Война: «Единовластие Сталина привело к особо тяжким последствиям в ходе Великой Отечественной войны. Внешняя политика: «…Искусственно стал раздуваться конфликт между Советским Союзом и Югославией». И снова террор: «Следует также напомнить о «деле врачей-вредителей! (Движение в зале.) Собственно, никакого «дела» не было, кроме заявления врача Тимашук…»
Спутник террора – всеохватывающая ложь. «…Колхозная жизнь во многих кинофильмах изображалась так, что столы трещали от обилия индеек и гусей. Видимо, Сталин думал, что в действительности так оно и есть».
И вот, наконец, вывод: «Практика руководства, сложившаяся в последние годы жизни Сталина, стала серьезным тормозом на пути развития советского общества».
Итак, правда, пусть частичная, сказана. Но… кому? «Этот вопрос, – сказал Хрущев, – мы не можем вынести за пределы партии, а тем более в печать. Именно поэтому мы докладываем его на закрытом заседании съезда. Надо знать меру, не питать врагов, не обнажать перед ними наших язв».
Прений после доклада открывать не стали. Даже вопросов докладчику решили не задавать. Язвы, однако, вскоре обнажились: в июне 1956 года английский перевод секретного доклада увидел свет в США – его опубликовали Госдепартамент и газета «Нью-Йорк таймс».
Итак, правда, пусть частичная, сказана. Но… кому? «Этот вопрос, – сказал Хрущев, – мы не можем вынести за пределы партии, а тем более в печать. Именно поэтому мы докладываем его на закрытом заседании съезда. Надо знать меру, не питать врагов, не обнажать перед ними наших язв».
Прений после доклада открывать не стали. Даже вопросов докладчику решили не задавать. Язвы, однако, вскоре обнажились: в июне 1956 года английский перевод секретного доклада увидел свет в США – его опубликовали Госдепартамент и газета «Нью-Йорк таймс».
А в СССР? Лидеры страны опасались, что критика сталинских преступлений может выйти из-под контроля. И, как выяснилось, не напрасно. Уже через две недели после Двадцатого съезда, рассказывает историк В.П. Наумов, Шепилов делал доклад в АОН при ЦК КПСС. «В прениях, – продолжает Наумов, – выступили два коммуниста, которые вышли далеко за рамки критики культа личности Сталина. Шепилов направил докладную записку в президиум ЦК и секретариат ЦК. По этому сигналу немедленно были приняты меры. Профессора Б.Н. Кедрова навсегда изгнали из АОН, а преподаватель кафедры философии И.С. Шариков – участник и инвалид войны, член партии с 1931 г. – был не только уволен из АОН, но и вскоре осужден».
Случаи «неподконтрольной критики» становились все чаще. Среди многочисленных обстоятельств, этому способствовавших, отметим одно: осудив преступления покойного диктатора и вынеся за скобки свою к ним причастность, Н.С. Хрущев и другие лидеры КПСС не могли, разумеется, дать ответа на вопрос: почему эти преступления стали возможны?
На него «детям Двадцатого съезда» пришлось искать ответа уже без помощи партийного руководства. Без Хрущева и, тем более, без его преемников. Что, однако, не исключало исторической признательности уроженцу села Калиновка, достигшему верховной власти. Не побоявшемуся порвать с традицией террора. И, независимо от своих намерений, давшему в руки каждого, кто умел читать, документ беспрецедентной обличительной силы…
Комментариев нет:
Отправить комментарий