Опубликовано на сайте газеты "Красное Знамя" 09 сентября 2014 года
Тяжёлым катком прокатился ГУЛАГ по судьбе писателя Димитрия Панина
 |
| Фото dpanin.ru |
В сороковые годы прошлого века несколько лет провёл в воркутинских лагерях писатель Димитрий Панин, научные и литературные работы которого получили широкую известность через 30 лет, после его отъезда на Запад. В Париже последовательно издаются его книги «Теория густот», «Механика на квантовом уровне», «Мир-маятник» и другие. В нашей стране с особым интересом были встречены его лагерные мемуары «Лубянка-Экибастуз».
Арестовали Димитрия Михайловича Панина в 1940-м году перед защитой диссертации в Московском институте химического машиностроения. Особое совещание осудило его по статье 58-10 к пяти годам лагерей. Незадолго до освобождения ему добавили ещё десять лет «за организацию вооружённого восстания». Вернулся он в Москву почти через 16 лет, а уже через год эмигрировал.
В предлагаемых читателям заметках речь идёт о годах, проведённых писателем в качестве «зека на особом положении» в Воркутинском механическом заводе.
Гуляние «маршалов»
С конца 1946 года питание снова ухудшилось: американские продукты кончились, во многих областях страны был очередной голод. Некоторые получали посылки: кто умел – комбинировал; заводские работяги мастерили мундштуки, портсигары, зажигалки; пропускники, имевшие к тому склонность, подторговывали. Я обходился казенным пайком. Одним словом, все заводские сводили концы с концами и находились в дееспособном состоянии. Многие из нас руководили важными участками работ. Начальником литейного цеха был назначен Генрих, главным механиком завода – старый воркутянин Костя Митин, новым оборудованием ведал Дима Щапов, во главе других цехов также стояли заключенные. Оборудование тогда было сплошь американским, в глазах рябило от названий фирм станков, и несколько знатоков английского языка пристроились на переводах документации. Завод выполнял большие ответственные задания. Под началом Кости несколько инженеров осуществляли сборку железнодорожного моста через реку Воркутку, другие комплектовали оборудование цементного завода и готовили его монтаж. При таком положении начальник лагпункта был в большой зависимости от начальника завода и часто выполнял его требования.
Так, была выделена отдельная комната в небольшом бараке для наиболее ответственных зеков, где каждый получил койку с постельными принадлежностями, и наша тройка попала в число двенадцати счастливчиков. Уютные вечерние беседы теперь кончились; получив пропуска, Петрович и Генрих пропадали на заводе. Но раз в неделю раздавался клич: «Даешь по тридцаточке!», и это означало, что на собранные деньги вечером достанут спирт. Учитывая наше особое положение, надзор смотрел сквозь пальцы на «гуляние маршалов», как они его называли, и проходили мимо барака.
Свихнуться можно
Рассказывают, что на Руси у бояр были шуты, шпыни, балагуры... Наверное, так, потому что сами видели шутов на лагпунктах. В одном из соседних бараков, где проживал нарядчик, при нём в этом амплуа состоял свихнувшийся троцкист тридцать седьмого года Рувим. Хриплым голосом он пел, верней, выкрикивал фашистский гимн «Хорст Вессель», при этом у него как-то дёргались и выпучивались глаза. За это его содержали при особе нарядчика. Видимо, дело не в деньгах, а во власти над человеком.
Рувим свихнулся во время одного из расстрелов на Воркуте. Их постоянно производили в старых, заброшенных каменоломнях за городом по мере оформления лагерных дел, выпекаемых оперативно-чекистским отделом. В конце войны карательная команда была укомплектована какими-то белобрысыми, низкорослыми, совсем юными и слабосильными птенцами. Побывавшие под следствием и получившие новые сроки зеки, вернувшись на лагпункты, рассказывали, как эти парни, сами чуть не плача, наваливались все вместе на одного здоровенного бандита, с трудом его вязали и увозили. Ходили слухи, что это были дети чекистов, которым родители сумели заменить фронт безопасной работой палача... Устроили им «производственную практику» …
Забастовки, расстрелы
Кроме этих будничных «экзекуций», на Воркуте прогремели два массовых расстрела. Первый остался в памяти очевидцев как «комиссия Григоровича». В 1938 году вспыхнула знаменитая забастовка троцкистов. На нескольких десятках лагпунктов, разбросанных на огромной территории, никто не вышел на работу. Реакция была стремительной. Расправой вершил приехавший со сворой чекистов Григорович. Троцкистов свозили на лагпункт кирпичного завода и там ежедневно расстреливали. Уцелели немногие – зелёная молодёжь, в том числе и Рувим, и несколько особо отличившихся стукачей, которых впоследствии все сторонились как зачумленных.
Кашкетинский расстрел последовал в ответ на восстание в Усть-Усе в конце сорок второго. (Автором здесь допущена ошибка в хронологии событий. Кашкетинские расстрелы были в 1938 г., а восстание – в январе 1942 г.). Свидетелей этих событий остались тоже считанные единицы по причине ужасного падежа заключённых в военные годы. Один из уцелевших рассказывал, что Кашкетин делал упор на бандитов и всех, кто мог ещё быть опасным в плане активных действий. Блатари здорово струхнули, начали выходить на работу, «вкалывать» с максимальным старанием, на какое были способны, и продолжали свою линию до отъезда московских чекистов. Кашкетин начинал с обхода выстроенных вдоль линейки заключённых, зорко вглядывался в очередную жертву и приказывал: «Выйти из колонны!» Это означало расстрел.
Волосы вставали дыбом
Жестокая действительность всё время давала о себе знать. Мы веселились в фешенебельном общежитии «маршалов», а рядом на шахтах, под землёй, особенно на лагпунктах, где верховодили блатные, творилось такое, что волосы вставали дыбом даже у нас, на все насмотревшихся и ко всему привыкших. Пахан шайки блатарей узнал, что его «маруха снюхалась с фраером». Суд блатных приговорил женщину: её раздели, отрезали груди, чудовищно изуродовали и выбросили из барака. В комендатуре она не выдала своих мучителей, так как хотела умереть блатнячкой.
Однажды блатные привезли в зону спирт, напились, стали буянить, ворвались в кухню, сожрали лучшие продукты, забрались на плиту и оправились в котлы.
На шахтах, где верх взяли блатари, особенно плохо приходилось прибалтам, которым тогда дали прозвище «лямпочки». (Прибалты смягченно произносили слово «лампочка»). Они выполняли самые опасные и тяжёлые работы, а блатари на «блатных» должностях надсмотрщиков их обирали и избивали.
Кому-то из нас в нашем сверхпривилегированном общежитии прислали книгу о Древнем Египте. Невольно напрашивалась аналогия при её чтении. Возводившие пирамиды рабы были счастливцами по сравнению с рабами сталинской деспотии, на которых держались все стройки. Их кормили вполне достаточно, в перечисленный паек входил даже зубчик чеснока; морозов в пустыне не было. Раб стоил денег, поэтому о нём заботились, его не рассматривали как врага, которого надо поскорее уничтожить...
На одной шахте лесные партизаны – бандеровцы и литовцы – образовали прочное объединение, совершили переворот, лишив блатных всех преимуществ, и стали хозяевами положения, взяв кормление людей в свои руки. Всё сразу стало на свои места, и жизнь сделалась терпимей.
На нашем лагпункте начальником планового отдела был красавец-мужчина с тёмно-синими глазами. Звёзд он с неба не хватал, но, придерживаясь простых и ясных христианских принципов, умело прилагал их к условиям лагпункта. Сильной его воле подчинялись не только придурки; он имел благодаря ей большое влияние на вольнонаемное начальство. Он требовал, чтобы официальные раскладки питания выполнялись с максимальной точностью. С этой целью он добился, чтобы ценные продукты как можно меньше кидали в котлы, а выдавали по весу каждому заключённому в чистом виде, и тем самым в большой мере ограничивал вакханалию воровства. Он делал своё дело тихо, скромно, без похвальбы, и мы обо всем узнали только потому, что около года он был соседом Петровича по вагонке.
Много раз мы убеждались в том, что стоит людям доброй воли объединиться, понять свой долг, свою силу, – и зло отступает, подчиняется, на какое-то время перестаёт вредить даже в самой своей цитадели, при всём своём количественном перевесе. Достаточно людям доброй воли разных стран объединиться на разумной действенной основе – и их враги понесут сокрушительное поражение.
Комментариев нет:
Отправить комментарий