Андрей ДРЕМИЗОВ
Опубликовано на сайте газеты "Молодой Коммунар" 30 апреля 2015 года
«Входящий, не грусти, выходящий, не радуйся» — такую надпись сделал мелом бывший заключенный на воротах фильтрационного лагеря НКВД в Узловой. О тех, кто честно защищал Родину и так же, как миллионы советских людей, приближал по мере сил Победу, но угодил под маховик сталинских репрессий,— этот материал.
Войне было всего полгода от роду, когда 27 декабря 1941 года председатель Государственного комитета обороны (ГКО) Иосиф Сталин подписал указ о создании специальных фильтрационных пунктов «в целях выявления среди бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и в окружении противника, изменников Родины, шпионов и дезертиров». Сама по себе идея была обычная для военного времени: надо же разобраться, при каких обстоятельствах красноармеец попал в плен. Но фильтрационные лагеря стали структурой, где не искали истину, а до смерти эксплуатировали бесплатную рабсилу и издевались над людьми.
На территории Тульской области было расположено 159 лагерей. В год они пропускали через себя свыше 30 тысяч человек, и свыше 500 из них умирали, не выдержав условий содержания.
Председатель Тульского общества «Мемориал» Сергей Львович Щеглов знает тему лагерей, что называется, изнутри: 23 июня 1941 года его, студента Московского пединститута, арестовали и доставили на Лубянку.
— Вся моя группа записалась на фронт, а за мной пришли двое в штатском и майор НКГБ (специальный отдел для выявления шпионов). Мне припомнили арест моих родителей в 1937 году, якобы за связь с эсерами (отец еще в начале XIX века пару раз ходил на их собрания), и обвинили: «Вы организовали антисоветскую молодежную организацию!» Вину свою я категорически не признавал (ее и не было) и этим спас себе жизнь. Отправили строить комбинат «Норильский никель». Так до самой смерти Сталина и пришлось прожить в тех местах…
Тульский ГУЛаГ
Историю тульских лагерей изучает член Тульского областного отделения общества «Мемориал» Андрей Клочков:
— На территории Тульской области в 1942–1946 годах действовали два специальных (фильтрационных) лагеря НКВД СССР: спецлагерь № 283 (ПФЛ № 283) и спецлагерь № 0308 (ПФЛ № 0308). «ПФЛ» — значит «проверочно-фильтрационный». До июня 1944 года они находились в ведении Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД СССР, а после его расформирования, с 1 февраля 1946 года, переданы в ГУЛАГ и просуществовали до середины 1947 года.
Лагеря имели несколько десятков отделений в Туле, Сталиногорске (ныне Новомосковск), Донском, Болохово и Узловой. Лагерные отделения дислоцировались в основном в районах добычи угля.
ПФЛ № 283 был открыт самым первым на территории региона, в марте 1942 года, в столице Московского угольного бассейна (Мосбасса) — городе Сталиногорске. Это было самое крупное учреждение подобного рода в области, через которое «отфильтровывалось» 20 тысяч человек в год. 283-й был и самым «результативным»: от 75 до 90 процентов контингента успешно проходили проверку и направлялись в военкоматы.
283-й ПФЛ получил название «Угольный» и обслуживал хозорганы, расположенные на территориях, отошедших к Московской области. Тульский спецлагерь № 0308 с управлением в Туле обслуживал комбинат «Тулауголь».
Лагеря выполняли две задачи: «проверить» и «восстановить». Проверенные красноармейцы нужны были фронту, но и восстанавливать заводы и добывать уголь было не менее необходимо. Поэтому «фильтрация» вместо положенных двух месяцев затягивалась на годы, и численность спецконтингента росла: задерживались даже проверенные. В документах сообщается, что в апреле 1942 года на фронт было отправлено лишь 1 125 человек из 9 018, и только после того, как ГКО сделал внушение военкоматам, те передали фронту еще 6 900 человек «отфильтрованного» спецконтингента.
Контингент в бане не моется
Статистика «фильтрации» по ходу войны быстро качнулась в обратную сторону: чем успешнее действовала Красная Армия на фронте, тем ниже становилась ротация в лагерях. Так, если в 1942 году на фронт возвращали до 90% бывших военнослужащих, то в 1943 году военкоматам было передано уже 50% спецконтингента, а в первом полугодии 1944 года — только 13%. Так бывшие пленные красноармейцы фактически становились рабами. Кроме изнурительной работы люди не видели ничего, и все меньше было надежды на то, что когда-то этот кошмар закончится.
Рабочий день делился на три смены по восемь часов. Без выходных. Но до шахты надо было еще идти как минимум километра 2–3. Обувь, как и одежду, не выдавали, и люди работали и спали в обносках, в которых когда-то попали в плен. Как-то заштопать гимнастерку возможность еще была, а вот постирать — мечта несбыточная. В остатках летней одежды, чуть ли не босиком, люди шли по морозу, пробивая тропу через сугробы, чтобы попасть на смену в шахту. Выход из шахты тоже проводился в массовом порядке, поэтому растягивался на час и более. Так смена превращалась в 10 часов мучений, что закономерно вело к «естественной убыли».
С октября 1945 года в пяти лагерных отделениях 6 247 человек жили в 47 утепленных деревянных палатках, 14 землянках и 7 бараках каркасно-засыпного типа. Начальник санитарного отделения лагеря капитан медицинской службы Токарева сообщает начальнику лагеря полковнику Ходасу: «Лагерное отделение состоит из двух зон. Территория обеих зон из-за отсутствия твердого покрытия крайне загрязнена. Спецконтингент грязь с территории заносит в общежития (палатки и землянки), которые из-за резкого недостатка воды не моются. Спецконтингент в течение последних двух месяцев в бане не мылся, стрижка волос не производилась в течение последних двух месяцев… Все лично мною проверенные на вшивость в выборочном порядке оказались массово завшивленными».
Архивные свидетельства того времени скупы. Сохранился акт обследования 8-го лаготделения: «Отбросы и нажига высыпаются около корпусов. Мусорных ящиков нет. Помойной ямы не было и нет. Уборные переполнены, фекальные массы разлиты по территории в 1,5 метра от уборных, что способствует обильному выплоду мух, распространению заразных желудочно-кишечных заболеваний и зловонию на территории зоны… Все щели нар забиты клопами. Борьба с клопами не ведется, в корпусах грязно. Оконных форточек нет».
Питание в лагерях было не лучше условий содержания. Заключенные, чтобы выжить, ели все, в том числе и ядовитые грибы. По лагерям ГУЛАГа в июне 1944 года была разослана директива, которая предписывала лагерному начальству следить за питанием спецконтингента: «В связи с наступлением летнего периода и направлением значительных групп военнопленных на работы в подсобные хозяйства и на лесозаготовки, а также в связи со сбором грибов для заготовки на зимний период имеется реальная угроза отравления ядовитыми грибами со смертельным исходом, в случае поедания таковых военнопленными, при ослаблении надзора со стороны охраны и непринятием срочных мер по оказанию неотложной помощи со стороны медсостава».
Упомянутая выше капитан Токарева докладывает начальнику лагеря: «Мною было проверено питание. Во время пробы 3 ноября в завтрак установлено, что пища была приготовлена плохо, а именно суп приготовлен из неочищенной и частично гнилой картошки и поэтому имел кисло-гнилостный запах и был крайне неприятным на вкус».
Вместо жиров, мяса и рыбы, как правило, привозили неполноценные заменители (в основном яичный порошок), мерзлый и порченый картофель. Суп из рыбьих костей считался деликатесом. Люди заболевали, но кого это волновало…
Вохровская война
Тула не сдалась врагу, выдержав удары фашистских войск, но потом едва не вымерла от тифа. В апреле 1946 года случилось то, от чего предостерегала капитан Токарева: в ПФЛ № 0308 (это в самой Туле), в 18-м лаготделении разразилась эпидемия брюшного тифа. Лагерь стал смертельной угрозой для города. Эпидемию надо было локализовать. В городской больнице им. Семашко для заключенных было выделено 35 мест, но тиф отступать не хотел, люди умирали, и руководство лагеря создало эпидемотряд для борьбы с болезнью. Не поздоровилось и тем, кто закрывал глаза на антисанитарию. Под домашний арест был отдан начальник санотделения 24-го лаготделения Соловейчик, а начальнику лаготделения майору Скосарю обещано привлечение к судебной ответственности.
Вохровцы во время войны тоже делали свое дело, но — по-разному.
На 1 января 1945 года военизированная охрана в Тульской области насчитывала 738 человек, из них старшего начсостава — 17, среднего — 15, сержантского — 63, рядового — 643 человека. Основная масса, рядовые вохровцы, проверялись не менее тщательно, чем контингент, но чудили порой на службе так, что зэки отдыхают.
Из архивных документов: «1.05.44 вахтер Абдрашников Н. Д. сопровождал двух человек спецконтингента на работу в колхоз для ремонта с/хозяйственного инвентаря. Вахтер Абдрашников оставил на работе этих людей, а сам напился водки и утерял наган. После этого он был арестован на 10 суток и снят с работы вахтера».
Чины повыше тоже не отставали: «Кирюшов Александр Васильевич, 1925 г. рождения, сделал самовольную отлучку (в свободное от дежурства время) в Болохово и там напился допьяна. Возвращаясь из Болохова, Кирюшов в л/отделение не мог попасть, а с дороги вернулся обратно в Болохово и, зайдя в дом к незнакомым совершенно гражданам, лег на полу и уснул. Хозяева дома заявили в милицию, и в результате при проверке у него был изъят револьвер (револьвер затем был нам возвращен)».
В архивах сохранилась докладная записка июня 1944 года на двух офицеров, лейтенанта Ярошенко и капитана Воробьева, которые «пошли гулять в ближайшую деревню в свой выходной день. Там они напились, возвращались поодиночке. Двое неизвестных встретили Ярошенко, избили, отняли пистолет».
«Хорошее настроение»
На ударный труд изможденных людей рассчитывать не приходилось, но надзиратели изо всех сил старались изобразить видимость «стахановских настроений» среди спецконтингента. От заключенных требовали выполнения норм, которые постоянно повышали, а в «свободное время» вместо хоть какого-то отдыха заставляли изучать «классику» — произведения Сталина: книгу о Великой Отечественной вой — не, доклад к 26-й годовщине революции от 6 ноября 1943 года и выступление по радио от 3 июля 1941 года. Все это приправлялось многочисленными докладами, беседами, лекциями и т. п. «Воспитатели» в погонах также регулярно организовывали митинги — восемь за квартал было обычным делом.
Очень популярной формой работы со спецконтингентом были беседы на историко-патриотические темы, в том числе о Великой французской революции, о расстреле рабочей демонстрации 9 января 1905 года, а также политинформации и зачитывание газет вслух. Изредка в лагерь привозили кино про героев-революционеров.
Однако далеко не все бывшие красноармейцы безропотно переносили издевательства. Формы протеста были разные — от побега до открытых выступлений против произвола. Начальник лаготделения № 30 отчитывался: «Все б/военнослужащие отзываются на проводимые партией и правительством мероприятия активным действием и участием. Проводимый сбор денежных средств в фонд помощи детям фронтовиков (до 7 000 рублей) показал хорошее идейно-политическое настроение коллектива. Сообщение по радио постановления правительства о выпуске 3-го военного займа было встречено всеобщим одобрением…»
Конечно, чтобы представить всеобщее ликование по поводу отъема заработанных тяжким трудом копеек — это нужно иметь богатую фантазию. Впрочем, «стахановцы» все же были, но только потому, что за перевыполнение норм выдавались теплые вещи, белье и стакан водки. Но большинство убиваться на работе за кальсоны было не готово. Из доклада надзирателя: «Двое заключенных не выполнили нормы на рытье котлована и в группе других рабочих из спецконтингента заявили: „Нормы не выполнили“, восхваляя фашизм, выражаясь: „У немцев легче было работать за 100 г хлеба, чем в Советском Союзе за 600 г. От своих слов во время беседы не отказались, за что получили по 10 суток строгого ареста“. Вохровец, конечно, загнул: просто человек, испытавший на себе ужас фашистских лагерей, никак не мог понять, почему на Родине с ним обращаются еще хуже.
Сбежать из лагеря было делом безнадежным, но прецеденты имелись. Из объяснительной записки надзирателя: «В январе месяце 1944 года четвертого дня б. военно — служащий Филатов совершил из лагеря побег, 19. I. начальник л/о капитан г/б т. Абрамович откомандировал двух б. военнослужащих на поиски за Филатовым. Последний ими был обнаружен в г. Георгиевске Ставропольского края. После чего они вместе все втроем отправились в л/о № 30. Но доехав до станции Прохлады Кабардино-Балкарской АССР, Филатов обратно совершил побег, а вместе с ним также совершил побег Шебзухов Али. Вернулся лишь один Дронов И. В. (который был вооружен револьвером). Таким образом, ни Филатов, ни Шебзухов до сих пор не обнаружены».
С 1944 года спецконтингент в лагерях меняется: с освобожденных территорий доставляют литовцев, латышей, эстонцев, поляков, румын, репатриированных из рейха узников концлагерей и даже крымских татар.
Бывших «заключенных» красноармейцев переводили в вольнонаемные на стройки Тульской области, где вместе со спецпоселенцами и репатриантами они оседали в шахтерских поселках и городках. В каждом из них найдутся потомки тех, кто провел войну за колючей проволокой.
Сенсационный факт обнаружил в архивах тульский краевед, член общества «Мемориал» Андрей Клочков. Он рассказывает:
— Красноармеец Александр Федорович Путин из Тургиновского района Калининской (ныне Тверской) области, откуда ведет свой род и Президент России, в 1942 году попал в Рязанский лагерь НКВД. Известно, что этот красноармеец родился в 1918 году, призван в армию Тургиновским РВК, служил шофером в отдельном запасном батальоне связи МВО. После разгрома немецких войск под Москвой по направлению № 235 батальона связи 18 января 1942 года прибыл на Московский ВПП, откуда 21 января был отправлен в фильтрационный лагерь НКВД № 178 города Рязани. Из документа не ясно, что это было: назначение по службе или же направление на проверку. Дальнейшая судьба этого красноармейца не выяснена, но к 40-летию Победы Александр Федорович Путин был награжден орденом Отечественной войны II степени. Этой награды к юбилею Победы удостаивались и те ветераны Великой Отечественной, что прошли через фильтрационные лагеря.
Исчез из поля зрения красноармеец Путин весной 1942 года — как раз в то время, когда, во избежание срыва производственной программы комбината «Москвауголь», в спецлагерь № 283 г. Сталиногорска были переброшены 4 000 человек из Рязанского спецлагеря № 178. Среди них вполне мог быть и красноармеец Путин…
Как найти репрессированного родственника
Тульское общество «Мемориал» (ТОО ООО «РИПБПО „Мемориал“) занимается установлением личностей тех, кто прошел через спецлагеря НКВД СССР. Обратиться в „Мемориал“ может любой гражданин по адресу: г. Тула, ул. Бундурина, д. 40, в понедельник, среду, пятницу с 11.00 до 15.00; телефон и факс (4872) 31-04-19; e-mail: memo_tula@mail.ru.
Председатель ТОО ООО «РИПБПО „Мемориал“ Сергей Львович Щеглов советует:
— Для поиска своего родственника нужно располагать необходимыми сведениями о нем: ФИО, точная дата рождения, откуда призывался и в каких войсках служил. Мы свяжемся с архивом местного ФСБ, и вам только останется доказать свое родство с разыскиваемым, чтобы вам предоставили нужную справку…
Опубликовано на сайте газеты "Молодой Коммунар" 30 апреля 2015 года
«Входящий, не грусти, выходящий, не радуйся» — такую надпись сделал мелом бывший заключенный на воротах фильтрационного лагеря НКВД в Узловой. О тех, кто честно защищал Родину и так же, как миллионы советских людей, приближал по мере сил Победу, но угодил под маховик сталинских репрессий,— этот материал.
На территории Тульской области было расположено 159 лагерей. В год они пропускали через себя свыше 30 тысяч человек, и свыше 500 из них умирали, не выдержав условий содержания.
Председатель Тульского общества «Мемориал» Сергей Львович Щеглов знает тему лагерей, что называется, изнутри: 23 июня 1941 года его, студента Московского пединститута, арестовали и доставили на Лубянку.
— Вся моя группа записалась на фронт, а за мной пришли двое в штатском и майор НКГБ (специальный отдел для выявления шпионов). Мне припомнили арест моих родителей в 1937 году, якобы за связь с эсерами (отец еще в начале XIX века пару раз ходил на их собрания), и обвинили: «Вы организовали антисоветскую молодежную организацию!» Вину свою я категорически не признавал (ее и не было) и этим спас себе жизнь. Отправили строить комбинат «Норильский никель». Так до самой смерти Сталина и пришлось прожить в тех местах…
Тульский ГУЛаГ
Историю тульских лагерей изучает член Тульского областного отделения общества «Мемориал» Андрей Клочков:
— На территории Тульской области в 1942–1946 годах действовали два специальных (фильтрационных) лагеря НКВД СССР: спецлагерь № 283 (ПФЛ № 283) и спецлагерь № 0308 (ПФЛ № 0308). «ПФЛ» — значит «проверочно-фильтрационный». До июня 1944 года они находились в ведении Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД СССР, а после его расформирования, с 1 февраля 1946 года, переданы в ГУЛАГ и просуществовали до середины 1947 года.
Лагеря имели несколько десятков отделений в Туле, Сталиногорске (ныне Новомосковск), Донском, Болохово и Узловой. Лагерные отделения дислоцировались в основном в районах добычи угля.
ПФЛ № 283 был открыт самым первым на территории региона, в марте 1942 года, в столице Московского угольного бассейна (Мосбасса) — городе Сталиногорске. Это было самое крупное учреждение подобного рода в области, через которое «отфильтровывалось» 20 тысяч человек в год. 283-й был и самым «результативным»: от 75 до 90 процентов контингента успешно проходили проверку и направлялись в военкоматы.
283-й ПФЛ получил название «Угольный» и обслуживал хозорганы, расположенные на территориях, отошедших к Московской области. Тульский спецлагерь № 0308 с управлением в Туле обслуживал комбинат «Тулауголь».
Лагеря выполняли две задачи: «проверить» и «восстановить». Проверенные красноармейцы нужны были фронту, но и восстанавливать заводы и добывать уголь было не менее необходимо. Поэтому «фильтрация» вместо положенных двух месяцев затягивалась на годы, и численность спецконтингента росла: задерживались даже проверенные. В документах сообщается, что в апреле 1942 года на фронт было отправлено лишь 1 125 человек из 9 018, и только после того, как ГКО сделал внушение военкоматам, те передали фронту еще 6 900 человек «отфильтрованного» спецконтингента.
Контингент в бане не моется
Статистика «фильтрации» по ходу войны быстро качнулась в обратную сторону: чем успешнее действовала Красная Армия на фронте, тем ниже становилась ротация в лагерях. Так, если в 1942 году на фронт возвращали до 90% бывших военнослужащих, то в 1943 году военкоматам было передано уже 50% спецконтингента, а в первом полугодии 1944 года — только 13%. Так бывшие пленные красноармейцы фактически становились рабами. Кроме изнурительной работы люди не видели ничего, и все меньше было надежды на то, что когда-то этот кошмар закончится.
Рабочий день делился на три смены по восемь часов. Без выходных. Но до шахты надо было еще идти как минимум километра 2–3. Обувь, как и одежду, не выдавали, и люди работали и спали в обносках, в которых когда-то попали в плен. Как-то заштопать гимнастерку возможность еще была, а вот постирать — мечта несбыточная. В остатках летней одежды, чуть ли не босиком, люди шли по морозу, пробивая тропу через сугробы, чтобы попасть на смену в шахту. Выход из шахты тоже проводился в массовом порядке, поэтому растягивался на час и более. Так смена превращалась в 10 часов мучений, что закономерно вело к «естественной убыли».
С октября 1945 года в пяти лагерных отделениях 6 247 человек жили в 47 утепленных деревянных палатках, 14 землянках и 7 бараках каркасно-засыпного типа. Начальник санитарного отделения лагеря капитан медицинской службы Токарева сообщает начальнику лагеря полковнику Ходасу: «Лагерное отделение состоит из двух зон. Территория обеих зон из-за отсутствия твердого покрытия крайне загрязнена. Спецконтингент грязь с территории заносит в общежития (палатки и землянки), которые из-за резкого недостатка воды не моются. Спецконтингент в течение последних двух месяцев в бане не мылся, стрижка волос не производилась в течение последних двух месяцев… Все лично мною проверенные на вшивость в выборочном порядке оказались массово завшивленными».
Архивные свидетельства того времени скупы. Сохранился акт обследования 8-го лаготделения: «Отбросы и нажига высыпаются около корпусов. Мусорных ящиков нет. Помойной ямы не было и нет. Уборные переполнены, фекальные массы разлиты по территории в 1,5 метра от уборных, что способствует обильному выплоду мух, распространению заразных желудочно-кишечных заболеваний и зловонию на территории зоны… Все щели нар забиты клопами. Борьба с клопами не ведется, в корпусах грязно. Оконных форточек нет».
Питание в лагерях было не лучше условий содержания. Заключенные, чтобы выжить, ели все, в том числе и ядовитые грибы. По лагерям ГУЛАГа в июне 1944 года была разослана директива, которая предписывала лагерному начальству следить за питанием спецконтингента: «В связи с наступлением летнего периода и направлением значительных групп военнопленных на работы в подсобные хозяйства и на лесозаготовки, а также в связи со сбором грибов для заготовки на зимний период имеется реальная угроза отравления ядовитыми грибами со смертельным исходом, в случае поедания таковых военнопленными, при ослаблении надзора со стороны охраны и непринятием срочных мер по оказанию неотложной помощи со стороны медсостава».
Упомянутая выше капитан Токарева докладывает начальнику лагеря: «Мною было проверено питание. Во время пробы 3 ноября в завтрак установлено, что пища была приготовлена плохо, а именно суп приготовлен из неочищенной и частично гнилой картошки и поэтому имел кисло-гнилостный запах и был крайне неприятным на вкус».
Вместо жиров, мяса и рыбы, как правило, привозили неполноценные заменители (в основном яичный порошок), мерзлый и порченый картофель. Суп из рыбьих костей считался деликатесом. Люди заболевали, но кого это волновало…
Вохровская война
Тула не сдалась врагу, выдержав удары фашистских войск, но потом едва не вымерла от тифа. В апреле 1946 года случилось то, от чего предостерегала капитан Токарева: в ПФЛ № 0308 (это в самой Туле), в 18-м лаготделении разразилась эпидемия брюшного тифа. Лагерь стал смертельной угрозой для города. Эпидемию надо было локализовать. В городской больнице им. Семашко для заключенных было выделено 35 мест, но тиф отступать не хотел, люди умирали, и руководство лагеря создало эпидемотряд для борьбы с болезнью. Не поздоровилось и тем, кто закрывал глаза на антисанитарию. Под домашний арест был отдан начальник санотделения 24-го лаготделения Соловейчик, а начальнику лаготделения майору Скосарю обещано привлечение к судебной ответственности.
Вохровцы во время войны тоже делали свое дело, но — по-разному.
На 1 января 1945 года военизированная охрана в Тульской области насчитывала 738 человек, из них старшего начсостава — 17, среднего — 15, сержантского — 63, рядового — 643 человека. Основная масса, рядовые вохровцы, проверялись не менее тщательно, чем контингент, но чудили порой на службе так, что зэки отдыхают.
Из архивных документов: «1.05.44 вахтер Абдрашников Н. Д. сопровождал двух человек спецконтингента на работу в колхоз для ремонта с/хозяйственного инвентаря. Вахтер Абдрашников оставил на работе этих людей, а сам напился водки и утерял наган. После этого он был арестован на 10 суток и снят с работы вахтера».
Чины повыше тоже не отставали: «Кирюшов Александр Васильевич, 1925 г. рождения, сделал самовольную отлучку (в свободное от дежурства время) в Болохово и там напился допьяна. Возвращаясь из Болохова, Кирюшов в л/отделение не мог попасть, а с дороги вернулся обратно в Болохово и, зайдя в дом к незнакомым совершенно гражданам, лег на полу и уснул. Хозяева дома заявили в милицию, и в результате при проверке у него был изъят револьвер (револьвер затем был нам возвращен)».
В архивах сохранилась докладная записка июня 1944 года на двух офицеров, лейтенанта Ярошенко и капитана Воробьева, которые «пошли гулять в ближайшую деревню в свой выходной день. Там они напились, возвращались поодиночке. Двое неизвестных встретили Ярошенко, избили, отняли пистолет».
«Хорошее настроение»
На ударный труд изможденных людей рассчитывать не приходилось, но надзиратели изо всех сил старались изобразить видимость «стахановских настроений» среди спецконтингента. От заключенных требовали выполнения норм, которые постоянно повышали, а в «свободное время» вместо хоть какого-то отдыха заставляли изучать «классику» — произведения Сталина: книгу о Великой Отечественной вой — не, доклад к 26-й годовщине революции от 6 ноября 1943 года и выступление по радио от 3 июля 1941 года. Все это приправлялось многочисленными докладами, беседами, лекциями и т. п. «Воспитатели» в погонах также регулярно организовывали митинги — восемь за квартал было обычным делом.
Очень популярной формой работы со спецконтингентом были беседы на историко-патриотические темы, в том числе о Великой французской революции, о расстреле рабочей демонстрации 9 января 1905 года, а также политинформации и зачитывание газет вслух. Изредка в лагерь привозили кино про героев-революционеров.
Однако далеко не все бывшие красноармейцы безропотно переносили издевательства. Формы протеста были разные — от побега до открытых выступлений против произвола. Начальник лаготделения № 30 отчитывался: «Все б/военнослужащие отзываются на проводимые партией и правительством мероприятия активным действием и участием. Проводимый сбор денежных средств в фонд помощи детям фронтовиков (до 7 000 рублей) показал хорошее идейно-политическое настроение коллектива. Сообщение по радио постановления правительства о выпуске 3-го военного займа было встречено всеобщим одобрением…»
Конечно, чтобы представить всеобщее ликование по поводу отъема заработанных тяжким трудом копеек — это нужно иметь богатую фантазию. Впрочем, «стахановцы» все же были, но только потому, что за перевыполнение норм выдавались теплые вещи, белье и стакан водки. Но большинство убиваться на работе за кальсоны было не готово. Из доклада надзирателя: «Двое заключенных не выполнили нормы на рытье котлована и в группе других рабочих из спецконтингента заявили: „Нормы не выполнили“, восхваляя фашизм, выражаясь: „У немцев легче было работать за 100 г хлеба, чем в Советском Союзе за 600 г. От своих слов во время беседы не отказались, за что получили по 10 суток строгого ареста“. Вохровец, конечно, загнул: просто человек, испытавший на себе ужас фашистских лагерей, никак не мог понять, почему на Родине с ним обращаются еще хуже.
Сбежать из лагеря было делом безнадежным, но прецеденты имелись. Из объяснительной записки надзирателя: «В январе месяце 1944 года четвертого дня б. военно — служащий Филатов совершил из лагеря побег, 19. I. начальник л/о капитан г/б т. Абрамович откомандировал двух б. военнослужащих на поиски за Филатовым. Последний ими был обнаружен в г. Георгиевске Ставропольского края. После чего они вместе все втроем отправились в л/о № 30. Но доехав до станции Прохлады Кабардино-Балкарской АССР, Филатов обратно совершил побег, а вместе с ним также совершил побег Шебзухов Али. Вернулся лишь один Дронов И. В. (который был вооружен револьвером). Таким образом, ни Филатов, ни Шебзухов до сих пор не обнаружены».
С 1944 года спецконтингент в лагерях меняется: с освобожденных территорий доставляют литовцев, латышей, эстонцев, поляков, румын, репатриированных из рейха узников концлагерей и даже крымских татар.
Бывших «заключенных» красноармейцев переводили в вольнонаемные на стройки Тульской области, где вместе со спецпоселенцами и репатриантами они оседали в шахтерских поселках и городках. В каждом из них найдутся потомки тех, кто провел войну за колючей проволокой.
Сенсационный факт обнаружил в архивах тульский краевед, член общества «Мемориал» Андрей Клочков. Он рассказывает:
— Красноармеец Александр Федорович Путин из Тургиновского района Калининской (ныне Тверской) области, откуда ведет свой род и Президент России, в 1942 году попал в Рязанский лагерь НКВД. Известно, что этот красноармеец родился в 1918 году, призван в армию Тургиновским РВК, служил шофером в отдельном запасном батальоне связи МВО. После разгрома немецких войск под Москвой по направлению № 235 батальона связи 18 января 1942 года прибыл на Московский ВПП, откуда 21 января был отправлен в фильтрационный лагерь НКВД № 178 города Рязани. Из документа не ясно, что это было: назначение по службе или же направление на проверку. Дальнейшая судьба этого красноармейца не выяснена, но к 40-летию Победы Александр Федорович Путин был награжден орденом Отечественной войны II степени. Этой награды к юбилею Победы удостаивались и те ветераны Великой Отечественной, что прошли через фильтрационные лагеря.
Исчез из поля зрения красноармеец Путин весной 1942 года — как раз в то время, когда, во избежание срыва производственной программы комбината «Москвауголь», в спецлагерь № 283 г. Сталиногорска были переброшены 4 000 человек из Рязанского спецлагеря № 178. Среди них вполне мог быть и красноармеец Путин…
Как найти репрессированного родственника
Тульское общество «Мемориал» (ТОО ООО «РИПБПО „Мемориал“) занимается установлением личностей тех, кто прошел через спецлагеря НКВД СССР. Обратиться в „Мемориал“ может любой гражданин по адресу: г. Тула, ул. Бундурина, д. 40, в понедельник, среду, пятницу с 11.00 до 15.00; телефон и факс (4872) 31-04-19; e-mail: memo_tula@mail.ru.
Председатель ТОО ООО «РИПБПО „Мемориал“ Сергей Львович Щеглов советует:
— Для поиска своего родственника нужно располагать необходимыми сведениями о нем: ФИО, точная дата рождения, откуда призывался и в каких войсках служил. Мы свяжемся с архивом местного ФСБ, и вам только останется доказать свое родство с разыскиваемым, чтобы вам предоставили нужную справку…
Комментариев нет:
Отправить комментарий