Подарок от Якира

Г. Пригода
Опубликовано в газете "Тихоокеанская звезда" 11.04.2012

Начальник погранзаставы Семён Пригода
с женой Ефросиньей.
г. Тирасполь. Апрель 1927 г.

Подарок от Якира Мой отец Семен Иванович Пригода, родившийся 30 января 1902 года, первую половину своей жизни, которая пришлась на появление социалистической России, прожил очень бурно. Нельзя сказать, что он был из бедной семьи. Его дед и мой прадед, переселившийся в начале двадцатого века с Украины, владел заезжим двором в городе Акмолинске (сейчас это столица Казахстана Астана), а дед мой вернулся из окопов Первой мировой войны сочувствующим большевикам и в начале 1918 года вступил в ряды РКП(б), был избран депутатом первого Акмолинского Совдепа, имел партийный билет № 7 и был арестован вместе со всем Совдепом в ночь на 3 июня 1918 года во время контрреволюционного переворота.

В вагоне «смертников» их довезли до Иманского концлагеря (Приморский край), откуда через три года он вернулся домой. Из 57 депутатов в живых остались к тому времени только трое. Позже дед стал почетным гражданином Караганды, где много лет работал на мясокомбинате и одна из улиц города носила его фамилию. Это небольшая предыстория.

В 1924 году моего отца из Акмолинска отправили в Омскую военную пехотную школу, после ее окончания, получив в петлицы по два «кубаря», вместе с молодой женой Ефросиньей Ивановной был направлен в погранотряд в Молдавскую АССР на границу с Румынией. Сначала был заместителем, затем начальником пограничной заставы в селе Стройница (ныне город Дубоссары). К 1937 году занимал должность начальника боепитания Тираспольского погранотряда ОГПУ (НКВД) СССР, а в петлицах носил уже «шпагу» (в сентябре 1935 года ему присвоили звание «капитан»).

Как одного из лучших «ворошиловских стрелков» отряда его направили в Харьков, где располагался штаб Украинского военного округа, на стрелковые соревнования красных командиров. Вернулся оттуда, имея на командирском поясе вместо большой кобуры с наганом маленькую с миниатюрным пистолетом Коровина, на рукоятке которого была медная пластинка «Лучшему стрелку Укр.ВО Пригода С.И. от Командующего И.Э. Якира. Июнь 1934 г.».

После восьми лет службы на советско-румынской границе отца перевели в Краматорск (ныне Донбасс) на должность заместителя командира по боепитанию 113-го Запасного полка ОГПУ (НКВД) СССР, который охранял строительство и работу Краматорского завода тяжелого машиностроения. Позже я узнал, что полк охранял еще и заключенных, которые этот завод строили вместе с вольнонаемными. 

Затем отца снова перевели с повышением в Ворошиловград (ныне Луганск) с присвоением звания «майор». 23 февраля мы с сестрой в последний раз сходили в школу (она училась в третьем классе, я - в первом), а вечером всей семьей пошли в красноармейский клуб на торжественный вечер в честь двадцатой годовщины РККА. Там моему отцу среди прочих за многолетнюю службу вручили юбилейную серебряную медаль.

Во время собрания дежурный вызвал за кулисы всех командиров полка, в том числе и моего отца. В зал они не вернулись, и медали не были вручены. Но вечер продолжался. Около десяти вечера мама увела нас домой, уложила спать на пол, а сама ушла в другую комнату.

Часов в пять утра в дверь постучали: «Откройте, обыск!». К нам зашли три человека, одного из них мы знали - это был сотрудник Краматорского горУНКВД. Этот «дядя Коля» неоднократно был у нас в гостях и выпил с мамой и отцом не одну «рюмку чая». Он-то и сообщил, что папа арестован, и предъявил ордер на обыск, который тут же и начался. Мы с сестрой еще спали, но это никому не мешало: один из пришедших чуть не опрокинул на нас шифоньер. Тем утром мама увидела на моих висках седые волосы. Мне шел девятый год.

Вскоре нас выселили из военного городка, но не на улицу, а в коммунальную квартиру, помогли маме найти работу продавцом прохладительных напитков, а нас с сестрой вернули в школу. Никто и никогда не называл нас «враженята». Более того, у меня до сих пор хранятся дома похвальные грамоты «За отличные успехи в учебе и примерное поведение».
Прошел месяц, но маме так ничего и не сообщили о судьбе отца, хотя она каждый день ходила в городское управление НКВД. «Нам ничего не известно», - это был стандартный ответ. Вскоре напротив нашей комнаты появилась новая жиличка. Мы с ней познакомились: Клавдия Кремянская, «тетя Клава» - жена арестованного первого секретаря Краматорского горкома ВКП(Б), близкого соратника Дзержинского. Она сказала, что ее муж осужден по статье 58 УК УССР на десять лет без права переписки. Но все уже знали - это расстрел. Такая же судьба постигла двух командиров полка, где служил отец.

Тетя Клава научила маму, как узнать, где папа. Недалеко от нашего дома находился клуб имени Горького, с задней стороны которого была металлическая лестница, ведущая наверх. А напротив, через дорогу располагались управление НКВД и его внутренняя тюрьма. Было начало апреля, прохладно. Около пяти часов утра мы с мамой, взяв шерстяное одеяло, поднялись по лестнице и улеглись. Через пару часов двери тюрьмы открылись, вышел охранник с винтовкой, а за ним в длинной шинели нараспашку… отец! Мы расплакались от радости! Живой!

Далее перескажу то, что рассказал мне позже отец. Когда дежурный вызвал его за кулисы, то предложил выйти на улицу, где стояла черная «эмка». Возле автомобиля стоял тот самый «дядя Коля», предложивший отцу сесть в машину и показать в городе дом, где живет один из его подчиненных. Но как только папа сел внутрь, ему тут же скрутили руки, сняли кобуру и ремень. Вышел он из машины уже во дворе тюрьмы УНКВД. «Дядя Коля» оказался следователем по делу «врагов народа» из 113-го Запасного полка. Он ударил отца по лицу кобурой с пистолетом и выбил передние зубы, добавив: «Привет тебе от Якира». Сорвал петлицы и красную звезду с буденновки и сказал, что врагам народа нельзя это носить.

Камера внутренней тюрьмы Краматорского горУНКВД была забита стоящими арестантами, как бочка селедкой. Оказывается, в ночь с 23 на 24 февраля в городе проводилась акция по борьбе с «врагами народа». В камере были работники горкома ВКП(Б), комсомола, профсоюзов, учителя, врачи, рабочие. Утром началась «фильтрация», то есть людей уводили на допрос, а потом размещали по камерам. Отца многократно допрашивали, выбили зубы, загоняли иголки под ногти, он почти оглох от ударов - от него добивались признания, что он «троцкист» и что продавал оружие террористам. Что за «вражескую деятельность» против Советской власти получил именной пистолет Коровина от «врага народа» И.Э. Якира. «Дядя Коля» показал отцу «признательные» показания командира и комиссара полка и сообщил, что их уже осудили на 10 лет без права переписки. Отец выдержал все пытки, не подписал ни одной бумаги.

Когда его выпустили на свободу в мае 1939 года, он снова попал «под акцию». По указанию наркома НКВД Лаврентия Берии с ведома Иосифа Сталина были пересмотрены уголовные дела тысяч командиров и комиссаров РККА и НКВД и многие вышли на свободу. Среди них были будущие герои войны - маршал Советского Союза Рокоссовский, генерал армии Батов и многие-многие другие. В том числе и мой отец, которого восстановили в звании, в членах ВКП(б), выплатили должностной оклад за 15 месяцев - огромные деньги по тем временам. Но он подал рапорт об увольнении в запас по состоянию здоровья и в июне 1939 года был уволен. Кстати, медаль «20 лет РККА» он так и не получил.