Петер Мерзебургер (Peter Merseburger)
Опубликовано на сайте "Радио "Голос России" 19.03.2012
В отличие от социалистов-интеллектуалов большевистские реакционеры «в сапогах и кожаных куртках» излучают «ауру мужественности и решительности». Ближайшее окружение Сталина, состоящее из выходцев из пролетарских кругов, осознанно эксплуатирует этот «пролетарский культ мужественности».
Новое исследование сталинских преступлений: диктатор основал в СССР систему террора из любви к пыткам и убийствам
Идея, появляющаяся на исходе революции, высока и благородна, потоки крови, в которых она захлебнулась, в своей жестокости превзошли ее величие.
Троцкий в 1923 году писал, что после окончания большевистской революции появится «новый человек», разительно отличающийся от своих современников по уму и такту.
Более гармоничного телосложения, с более плавными движениями и более музыкальным тембром голоса. То, что интеллектуал пророчил большевикам, на свой лад предвосхитило тезис современных американских исследователей: человек – единственное живое существо на Земле, способное с помощью селективной генной инженерии управлять собственной эволюцией. Как писал Троцкий, «мы радикально переработаем» старого окоченевшего homo sapiens «своими собственными руками».
Троцкий – создатель Красной Армии
Он понимал историю человечества как процесс, в конце которого сознание заставит умолкнуть звериные инстинкты. И он всерьез верил, что когда-нибудь средний человек достигнет «уровня Аристотеля, Гете или Маркса».
Для Троцкого, теоретика перманентной революции, это было глобальное видение мира. Но уже Ленин и создавший Красную Армию Троцкий пролили потоки крови, заглушившие революцию на советской земле. Сталин стал лишь точным исполнителем, идейным и массовым убийцей.
Когда в марте 1921 года моряки поднимают мятеж в Кронштадте, критикуя диктатуру большевиков, требуя тайных выборов в Советы и свободу слова для рабочих, крестьян и всех левых партий, Троцкий и Ленин отдают приказ стрелять в них как в «мелкобуржуазных контрреволюционеров».
После штурма крепости Зиновьев, один из лидеров партии, приказал расстрелять без суда более 2000 сдавшихся в Петрограде матросов. Немногочисленным уцелевшим в этой бойне участникам восстания пришлось коротать жизнь в качестве узников ГУЛага.
Кронштадт знаменует собой не начало сталинизма, как позже будут утверждать некоторые историки левого толка. Кронштадтское восстание – это апогей того кровавого террора, без которого не может победить ни одна революция. Как утверждает специалист по истории Восточной Европы Йорг Баберовски (Jörg Baberowski), победителем в такой гражданской войне мог стать только тот, кто был готов не только одолеть, но и ликвидировать противника. Триумф большевиков объясняется не только привлекательностью их программы, но и чинимым насилием.
Как пишет Баберовски, уже Ленин был «злостным кабинетным преступником», одним из лидеров войны за умы, желавший безжалостно творить волю истории, а «человеческие трагедии, страдания и нужда» при этом значения не имели.
Массовые убийства как основа политической программы
Баберовски предлагает повествовательное описание террора, зародившегося среди отцов революции в хаосе и анархии, крепнущего с появлением новых навязчивых идей и безумств и, конечно, с жаждой насилия.
Деспотизм Сталина объясняется культурой войн. Это «перманентная гражданская война всеми средствами», возведшая массовые убийства в ранг основного принципа существования в тридцатые годы двадцатого столетия.
Изложение целого ряда преступлений, неразрывно связанных с возникновением и существованием Советского Союза, – Голодомора на Украине, унесшего жизни почти двух миллионов человек, депортации целых народов, архипелага ГУЛаг, показательных процессов, чисток, в ходе которых революция пожрала своих детей, а партия разрушила саму себя – все это не ново и описывалась уже не раз.
Новаторством книги является идея, которая может вызвать невольные ассоциации с Клаусом Тевеляйтом (Klaus Theweleit) и его «Мужскими фантазиями», с его попыткой обрисовать типаж мачо-убийцы. В отличие от социалистов-интеллектуалов, у Баберовски большевистские реакционеры «в сапогах и кожаных куртках» излучают «ауру мужественности и решительности». Ближайшее окружение Сталина, состоящее из выходцев из пролетарских кругов, осознанно эксплуатирует этот «пролетарский культ мужественности».
Это «простые люди», которые не слишком хорошо разбираются в идеологических хитросплетениях, говорят жестким языком и готовы «подкрепить свои слова делами». Это и есть их «мачистский культ убийства и разрушения, примитивность и порочность их языка», которые они демонстрируют, будучи «людьми дела».
В приводимых примерах Баберовски отсылает нас к родине Сталина Грузии, где дружба и честь имеют несколько иной смысл, чем это было принято в центральной части Российской Империи. Идолами Сталина были главари разбойничьих шаек, безропотно подчинявшиеся своим главарям бойцы и боевые отряды, где предательство каралось изгнанием или смертью.
Диктатор был психопатом
По версии Баберовски, сталинское понимание власти похоже на кодекс чести в мафиозной группировке: он втягивает ближайших соратников и своих выдвиженцев – таких как Громыко, Хрущев, Брежнев или Орджоникидзе, Молотов, Микоян - в совершение преступлений, полностью обезоруживая и делая их соучастниками. В конце концов «насилие становится постоянным ресурсом политического действия».
Баберовски оценивает Сталина как типичного психопата: отсутствие эмоций, манипулятивное поведение по отношению к окружающим, неспособность к раскаянию или сочувствию к другим. Психопатическая структура приводит к высвобождению деструктивных сил и притягивает к себе других психопатов и садистов – людей, склонных к насилию, которые инсценируют «мачисткий культ убийств» публично, демонстрируя военные атрибуты: униформу, армейские сапоги, кобуру с револьвером и презрение к жалости и толерантности.
«Никто, - пишет Баберовски, - не видел Сталина без сапог и военной фуражки». Даже в вопросах экономики тиран «мог выдвигать исключительно террористические лозунги» - как при строительстве Беломорканала, связавшего Петербург с Баренцевым морем и стоившего жизни десяткам тысяч заключенных.
Уничтожение рода человеческого
Канал строился силами заключенных ГУЛага без применения современной техники, без экскаваторов и подъемных кранов, без стали и бетона, одними голыми руками, с помощью лопат и древесины и был впоследствии воспет Максимом Горьким как пример «обновляющей силы труда» для узников.
Книга Баберовски не претендует ни на звание истории Советского Союза, ни на историю сталинизма, она лишь ограничивается темой «Сталинское царство насилия». Это весьма кровавое описание реального периода истории, концентрирующееся на пытках, насилии и злоупотреблениях властью, фокусирующее внимание читателя на деспотическом характере правителя и анализирующее советскую систему террора, сложившуюся в 30-е и 40-е годы XX века.
Зато как история террора и террора массового, жертвами которого пали миллионы человек; террора, который проник во все слои советского общества и продолжал существовать вплоть до смерти Сталина, книга Баберовски может считаться поразительным и впечатляющим документом XX столетия, ознаменованном уничтожением рода человеческого во времена правления большевиков, национал-социалистов, Мао Цзэдуна и Пола Пота.
Сталинская жажда насилия
Баберовски далек от попыток вписать сталинскую жажду насилия в исторический контекст. Он не раз цитирует Зигмунда Фрейда: «Иногда, когда мы слышим о зверствах, совершаемых в истории человечества, создается впечатление, что идейные мотивы служат только прикрытием любви к разрушению». В центре книги стоит жажда власти, радость разрушения, удовольствие от порабощения и унижения других, а вовсе не легитимизация этих чувств. Автор справедливо получил премию на Лейпцигской книжной ярмарке в 2012 году в категории научно-популярная книга и эссеистика.
«Самое большое удовольствие, - сказал как-то Сталин Каменеву, бывшему сначала его соратником по партии, а потом расстрелянному вместе с Зиновьевым в 1936 году по приказу Сталина, - это вычислить врага, сделать все необходимые приготовления и пойти спать». Без сомнения, у Баберовски есть ответ на вопрос о характере тирана: «Мы должны представлять себе Сталина как человека счастливого, который радуется душевным терзаниям своих жертв».
Йорг Баберовски: «Сожженная земля» ("Verbrannte Erde"). (Издательство C. H. Beck, Мюнхен, 606 с. 29,95 евро)
Опубликовано на сайте "Радио "Голос России" 19.03.2012
Новое исследование сталинских преступлений: диктатор основал в СССР систему террора из любви к пыткам и убийствам
Идея, появляющаяся на исходе революции, высока и благородна, потоки крови, в которых она захлебнулась, в своей жестокости превзошли ее величие.
Троцкий в 1923 году писал, что после окончания большевистской революции появится «новый человек», разительно отличающийся от своих современников по уму и такту.
Более гармоничного телосложения, с более плавными движениями и более музыкальным тембром голоса. То, что интеллектуал пророчил большевикам, на свой лад предвосхитило тезис современных американских исследователей: человек – единственное живое существо на Земле, способное с помощью селективной генной инженерии управлять собственной эволюцией. Как писал Троцкий, «мы радикально переработаем» старого окоченевшего homo sapiens «своими собственными руками».
Троцкий – создатель Красной Армии
Он понимал историю человечества как процесс, в конце которого сознание заставит умолкнуть звериные инстинкты. И он всерьез верил, что когда-нибудь средний человек достигнет «уровня Аристотеля, Гете или Маркса».
Для Троцкого, теоретика перманентной революции, это было глобальное видение мира. Но уже Ленин и создавший Красную Армию Троцкий пролили потоки крови, заглушившие революцию на советской земле. Сталин стал лишь точным исполнителем, идейным и массовым убийцей.
Когда в марте 1921 года моряки поднимают мятеж в Кронштадте, критикуя диктатуру большевиков, требуя тайных выборов в Советы и свободу слова для рабочих, крестьян и всех левых партий, Троцкий и Ленин отдают приказ стрелять в них как в «мелкобуржуазных контрреволюционеров».
После штурма крепости Зиновьев, один из лидеров партии, приказал расстрелять без суда более 2000 сдавшихся в Петрограде матросов. Немногочисленным уцелевшим в этой бойне участникам восстания пришлось коротать жизнь в качестве узников ГУЛага.
Кронштадт знаменует собой не начало сталинизма, как позже будут утверждать некоторые историки левого толка. Кронштадтское восстание – это апогей того кровавого террора, без которого не может победить ни одна революция. Как утверждает специалист по истории Восточной Европы Йорг Баберовски (Jörg Baberowski), победителем в такой гражданской войне мог стать только тот, кто был готов не только одолеть, но и ликвидировать противника. Триумф большевиков объясняется не только привлекательностью их программы, но и чинимым насилием.
Как пишет Баберовски, уже Ленин был «злостным кабинетным преступником», одним из лидеров войны за умы, желавший безжалостно творить волю истории, а «человеческие трагедии, страдания и нужда» при этом значения не имели.
Массовые убийства как основа политической программы
Баберовски предлагает повествовательное описание террора, зародившегося среди отцов революции в хаосе и анархии, крепнущего с появлением новых навязчивых идей и безумств и, конечно, с жаждой насилия.
Деспотизм Сталина объясняется культурой войн. Это «перманентная гражданская война всеми средствами», возведшая массовые убийства в ранг основного принципа существования в тридцатые годы двадцатого столетия.
Изложение целого ряда преступлений, неразрывно связанных с возникновением и существованием Советского Союза, – Голодомора на Украине, унесшего жизни почти двух миллионов человек, депортации целых народов, архипелага ГУЛаг, показательных процессов, чисток, в ходе которых революция пожрала своих детей, а партия разрушила саму себя – все это не ново и описывалась уже не раз.
Новаторством книги является идея, которая может вызвать невольные ассоциации с Клаусом Тевеляйтом (Klaus Theweleit) и его «Мужскими фантазиями», с его попыткой обрисовать типаж мачо-убийцы. В отличие от социалистов-интеллектуалов, у Баберовски большевистские реакционеры «в сапогах и кожаных куртках» излучают «ауру мужественности и решительности». Ближайшее окружение Сталина, состоящее из выходцев из пролетарских кругов, осознанно эксплуатирует этот «пролетарский культ мужественности».
Это «простые люди», которые не слишком хорошо разбираются в идеологических хитросплетениях, говорят жестким языком и готовы «подкрепить свои слова делами». Это и есть их «мачистский культ убийства и разрушения, примитивность и порочность их языка», которые они демонстрируют, будучи «людьми дела».
В приводимых примерах Баберовски отсылает нас к родине Сталина Грузии, где дружба и честь имеют несколько иной смысл, чем это было принято в центральной части Российской Империи. Идолами Сталина были главари разбойничьих шаек, безропотно подчинявшиеся своим главарям бойцы и боевые отряды, где предательство каралось изгнанием или смертью.
Диктатор был психопатом
По версии Баберовски, сталинское понимание власти похоже на кодекс чести в мафиозной группировке: он втягивает ближайших соратников и своих выдвиженцев – таких как Громыко, Хрущев, Брежнев или Орджоникидзе, Молотов, Микоян - в совершение преступлений, полностью обезоруживая и делая их соучастниками. В конце концов «насилие становится постоянным ресурсом политического действия».
Баберовски оценивает Сталина как типичного психопата: отсутствие эмоций, манипулятивное поведение по отношению к окружающим, неспособность к раскаянию или сочувствию к другим. Психопатическая структура приводит к высвобождению деструктивных сил и притягивает к себе других психопатов и садистов – людей, склонных к насилию, которые инсценируют «мачисткий культ убийств» публично, демонстрируя военные атрибуты: униформу, армейские сапоги, кобуру с револьвером и презрение к жалости и толерантности.
«Никто, - пишет Баберовски, - не видел Сталина без сапог и военной фуражки». Даже в вопросах экономики тиран «мог выдвигать исключительно террористические лозунги» - как при строительстве Беломорканала, связавшего Петербург с Баренцевым морем и стоившего жизни десяткам тысяч заключенных.
Уничтожение рода человеческого
Канал строился силами заключенных ГУЛага без применения современной техники, без экскаваторов и подъемных кранов, без стали и бетона, одними голыми руками, с помощью лопат и древесины и был впоследствии воспет Максимом Горьким как пример «обновляющей силы труда» для узников.
Книга Баберовски не претендует ни на звание истории Советского Союза, ни на историю сталинизма, она лишь ограничивается темой «Сталинское царство насилия». Это весьма кровавое описание реального периода истории, концентрирующееся на пытках, насилии и злоупотреблениях властью, фокусирующее внимание читателя на деспотическом характере правителя и анализирующее советскую систему террора, сложившуюся в 30-е и 40-е годы XX века.
Зато как история террора и террора массового, жертвами которого пали миллионы человек; террора, который проник во все слои советского общества и продолжал существовать вплоть до смерти Сталина, книга Баберовски может считаться поразительным и впечатляющим документом XX столетия, ознаменованном уничтожением рода человеческого во времена правления большевиков, национал-социалистов, Мао Цзэдуна и Пола Пота.
Сталинская жажда насилия
Баберовски далек от попыток вписать сталинскую жажду насилия в исторический контекст. Он не раз цитирует Зигмунда Фрейда: «Иногда, когда мы слышим о зверствах, совершаемых в истории человечества, создается впечатление, что идейные мотивы служат только прикрытием любви к разрушению». В центре книги стоит жажда власти, радость разрушения, удовольствие от порабощения и унижения других, а вовсе не легитимизация этих чувств. Автор справедливо получил премию на Лейпцигской книжной ярмарке в 2012 году в категории научно-популярная книга и эссеистика.
«Самое большое удовольствие, - сказал как-то Сталин Каменеву, бывшему сначала его соратником по партии, а потом расстрелянному вместе с Зиновьевым в 1936 году по приказу Сталина, - это вычислить врага, сделать все необходимые приготовления и пойти спать». Без сомнения, у Баберовски есть ответ на вопрос о характере тирана: «Мы должны представлять себе Сталина как человека счастливого, который радуется душевным терзаниям своих жертв».
Йорг Баберовски: «Сожженная земля» ("Verbrannte Erde"). (Издательство C. H. Beck, Мюнхен, 606 с. 29,95 евро)
Комментариев нет:
Отправить комментарий